и сдержанно произнесла:
– Входите.
– Конечно, как скажете, ― с готовностью сказала Марина, но все равно была награждена быстрым колючим взглядом из-под нахмуренных бровей Клеопатры Петровны.
– Проходите в гостиную, пожалуйста, ― вежливо и бесстрастно произнесла хозяйка, указывая на большую темноватую комнату.
Марина вошла и сразу наткнулась на небольшую софу, на самый краешек которой она присела, растянув губы в улыбке.
– Итак, журнал, который я представляю, публикует цикл статей о выдающихся русских эмигрантах XX столетия, людях, которые смогли раскрыться, только покинув родину… ― Клеопатра Петровна при этих словах чуть заметно приподняла бровь и стала внимательно рассматривать молодую, не по годам уверенную в себе девушку. Она была похожа на маленького взъерошенного воробышка. Это сходство придавали ей короткая растрепанная прическа и небольшой заостренный носик, напоминавший клюв маленькой птички. Марина относилась к типу женщин, обладавших тонкой, спортивной, мальчишеской фигурой. На ее худеньких плечах пузырилась белая сорочка, заправленная в высокие темные брюки, а ноги в модных туфлях нетерпеливо пристукивали по полу. ― В этом цикле мы хотим рассказать и о вас. ― Она сделала паузу и выжидающе посмотрела на пожилую женщину.
– Я знакома с первопричинами вашего здесь присутствия, ― сухо произнесла Клеопатра Петровна. ― Если вы не против, я хотела бы начать, тем более что вы опоздали.
– Московские пробки, ― развела руками девушка и стала готовиться к интервью. ― Я буду записывать наш разговор на диктофон и делать пометки. Вопросы стандартные, но иногда все же могут потребоваться уточнения.
– Интересно, каким стандартом вы руководствовались при составлении вопросов, ― язвительно заметила хозяйка, но не очень громко, так, чтобы не услышала девушка, которая проверяла батарейки и емкость памяти в устройстве.
Клеопатра Петровна была раздражена. Она не любила, когда что-то шло не по плану. А сейчас интервью сдвигалось уже на добрых тридцать пять минут. Она сердито посматривала на беззаботную журналистку, сомневаясь в ее профессионализме.
«В этом цикле мы хотим рассказать и о вас… ― голосом Марины проговаривала про себя женщина. ― Да обо мне вообще нужно было подумать в первую очередь, когда у них появилась идея опубликовать этот цикл статей. Работа в престижном американском университете над новой теорией самоактуализации человека – это тебе не стишки писать или математические формулы доказывать. Это глыба!»
– Ну, вот все и готово, ― радостно воскликнула Марина, устраиваясь удобнее на софе горчичного цвета и просматривая список вопросов в блокноте.
Клеопатра Петровна кивнула и опустилась в видавшее виды кресло-качалку, стоявшее напротив.
– Вы были выдающимся психологом в шестидесятые–семидесятые годы прошлого столетия… ― вдохновенно начала Марина, но была прервана:
– Я и сейчас выдающийся психолог.
– Кхм. Конечно. Безусловно. ― Девушка снова растянула губы в улыбке, чтобы сгладить шероховатость. ― Так вот, ― она прочистила горло, ― расскажите, с чего начался ваш путь в профессию? В науку? Как вам вообще пришла в голову мысль заниматься психологией, ведь вы врач по образованию?
Женщина только покачала головой. «И кого только сейчас берут на работу? Самоуверенная, бестактная пигалица», ― вынесла свой вердикт Клеопатра, а вслух сказала:
– Давайте по порядку. Мне бы хотелось, чтобы обо мне было написано так, как это было на самом деле, а не так, как вам может показаться. Вы ведь человек торопливый, любите сразу делать выводы и руководствоваться ими, не так ли? ― Пожилая женщина позволила себе мимолетную улыбку.
– В точку, ― рассмеялась Марина. ― Откуда вы знаете?
– Я же выдающийся психолог, ― ответила Клеопатра, сделав ударение на слове «выдающийся», ― глядя на человека, могу все о нем рассказать. Но пока не будем об этом. Вы задали мне вопросы, с них и начнем.
Она откинулась на спинку кресла и немного качнулась, кресло издало слабый протяжный стон.
– В самом деле, у меня диплом врача. Я начала учиться еще здесь, слушала лекции примерно год. Также я тяготела к философии, читала труды Ницше, Канта, Юнга. Читали? ― Марина отрицательно помотала головой, а рассказчица вздохнула и продолжила: ― Помню, с каким трудом я доставала книги – тогда нельзя было просто пойти в магазин и купить все, что хочется. Однажды мне попался в руки труд Зигмунда Фрейда, его теории в то время становились популярны в России и начинали оказывать влияние на общество. И вы знаете, что? ― не дожидаясь ответа, продолжила Клеопатра. ― Я пропала. Поняла, что психология – это то, чем мне нужно заниматься!
– Другими словами, вы захотели принимать пациентов и укладывать их на кушетку, ― хихикнула девушка.
– Собственно говоря, я имею в виду психологию как науку, которая, кстати говоря, до конца ХIХ века была частью религии и философии, – чеканя каждое слово, произнесла женщина и указала на стену, где во всю ее ширину расположился массивный стеллаж, загроможденный книгами.