декорация: массивный стол, ноутбук, три телефона, задернутые шторы, на стене фотография президента, на книжных полках стеклянные футляры, полные военных медалей. Да и сам полковник Джек Раш напоминал киношного агента ЦРУ: волосы коротко подстрижены, телосложение худощавое, но жилистое, впалые щеки, безупречная форма.
– Лайм, – произнес полковник. – Вольно. Садитесь.
И указал на единственный стул напротив своего стола.
– Спасибо, сэр.
– Как дела в Пентагоне? – спросил Раш.
– Как обычно, сэр.
– Простите, что это дело пришлось поручить вам. Знаю, вам больше по душе оперативная служба. Но как говорится, цена свободы – неусыпная бдительность.
Полковник накопил огромный запас афоризмов, крылатых фраз и речевых клише, которыми часто пользовался. Лайм ответил ему в тон:
– В нашем деле, сэр, спокойный день – значит хороший день.
– Аминь. Как вы, наверное, догадались, будь сегодняшний день спокойным, я бы вас не вызвал.
Кроме телефонов, на столе полковника лежала одна-единственная папка, запечатанная и покрытая многочисленными штампами. Раш открыл ее.
– Похоже, у нас прорыв дамбы, – сообщил он, листая страницы.
Эти слова были произнесены почти небрежно, однако Лайм сразу напрягся.
– Сведения еще собирают, – продолжил Раш, – но, как вам известно, в ситуациях такого рода медлить нельзя. Необходимо мобилизовать все силы.
– Разумеется, сэр.
Раш закрыл папку и отодвинул ее.
– Дальнейшие распоряжения получите по обычным каналам. А здесь собрана вся информация, которая понадобится вам для предварительной разведки.
Лайм потянулся за папкой, но полковник положил на нее руку.
– Вам представилась возможность отдохнуть от сидячей работы.
– Да, сэр. Благодарю, сэр.
Раш убрал руку с папки. Лайм положил ее себе на колени.
– Офицеры, дежурившие в старых шахтах с ядерными ракетами, любили говорить, что их служба – девяносто девять и девять десятых процента скуки и одна десятая процента паники, – проговорил Раш. – Наша служба стране настолько скучной не бывает, а если соблюдать бдительность, удается обойтись и без паники. Но принцип тот же. Мы следим за теми, кто хочет причинить нам вред. Причем худшую разновидность вреда: ту, которая, намеренно или нет, идет изнутри. И когда нужно, мы действуем. Единственное отличие: те ракетчики получили награду за свою скуку. А жертвы, на которые мы идем ради страны, и дело, за которое порой отдаем жизнь, должны оставаться в тайне.
– Это самый трудный вид патриотизма – и самый важный.
Последнюю фразу произнес не Раш, а кто-то, стоявший за спиной Лайма. Полковник сразу поднялся, Лайм последовал его примеру и повернулся кругом. К его немалому удивлению, возле двери стоял генерал-майор Зефир, командир их подразделения. Зефир (его настоящую фамилию никто не знал) – фигура легендарная, и Лайм видел его лишь дважды: на вводном инструктаже,