в корпус, осенила нас, выходящих из ворот кадет, широким крестным знамением, олицетворяя этим всех кадетских матерей, благословлявших своих сыновей на тяжелый путь, из которого многие не возвратились живыми.
Всем нам памятно, что в корпусе в начале и в конце учебного года служился молебен, второй из которых являлся и напутственным молебном для окончивших, перед их разъездом из корпуса; каждое утро и вечер были общие (поротно) молитвы; молитвами отмечались начало и конец учебного дня; молились до и после принятия пищи. А вот в начале опасного для жизни похода никто не благословил уходящих детей и отроков святым крестом… Почему? Только одна кадетская мать-героиня сделала это и пошла вместе с нами в наш тяжелый путь. Но, увы, через два дня ее сапожки на высоких каблуках не выдержали тяжелого пути, и я видел ее идущую по обмерзшей дороге с ногами, обмотанными тряпками.
Ежегодно, когда в Америке отмечают День матери, я вспоминаю свою мать и героиню-мать нашего кадета Б. Если она еще жива, да сохранит ее Бог, а если умерла, да примет ее Господь в Царствие Небесное!
В 1920 году кадеты узнали о гибели капитана Полоцкого кадетского корпуса Чикувера. Он был взят красными в плен и по мобилизации направлен командиром подразделения в Одесскую пехотную школу. Летом началось восстание против Советов в Малой и Большой Аккаржах. Капитан Чикувер был послан с курсантами на подавление восстания, но он со своим подразделением перешел на сторону восставших. После подавления восстания капитан Чикувер вторично попал в плен и был расстрелян, предварительно вырыв себе могилу.
Очень возможно, что если бы полутора 1-й роты, оставшаяся в корпусе, не поддавшись уговорам полковника Бернацкого, своевременно решила бы пробиваться в порт, то, безусловно, за ними пошли бы и все остальные или большинство 2-й и 3-й рот, и тогда наш корпус имел бы меньше потерь, чем те, которые были понесены за время нахождения наших кадет в «раю трудящихся».
30 января, пробыв в Аккермане, ставшем румынским, около суток, корпус вернулся в Овидиополь. Дети и отроки кадеты, изнуренные физически и потрясенные, сломленные нравственно бесчеловечным, зверски жестоким, грубым и совершенно непонятным злодеянием их вчерашних союзников-румын, предавших их на Голгофу страданий, как-то не отдавали себе отчета в происшедшем. Они разбрелись отдельными группами по Овидиополю. У всех было лишь одно желание – спать!
На рассвете 31 января полурота 1-й роты, со своими офицерами, под командой подполковника Рогойского, ушла на соединение с отрядом генерала Бредова. Мы, около 40 кадет 2-й роты, с полковником Овсянниковым, остались в Овидиополе. Как объяснил нам полковник Овсянников, нас не могли ночью найти и вовремя разбудить, поэтому мы и остались. Утром 1 февраля Овидиополь был тих и пуст. Из воинских частей и военных никого не было, а если кто и был, то так запрятался, что его и со свечой не найдешь. Местные жители позакрывались