Препараторы. Сердце Стужи. Яна Летт

Как вам угодно. Однако для человека без амбиций вы с неожиданным пылом ввязались в опасную игру. Слышал, вы занимаетесь этим расследованием и днём, и ночью.

      Откуда он мог это знать? На службе, конечно, и у стен есть уши – даже в прямом смысле, – но дома, в одиночестве…

      – По ночам в вашем окне горит свет.

      – Я репетирую новые фокусы. Кстати, как вы вообще узнали, где я живу?

      – Дело нехитрое. Большой город – открытая книга для тех, кто его любит. Уверен, вы и сами уже это поняли.

      – Значит, вы нашли меня, а потом выслеживали. Кажется, вы умеете заводить друзей.

      Магнус промолчал – через мгновенье явилась вновь девушка в красном платье с подносом в руках; поставила перед ними блюдо с закусками, снисс в высоком кувшине с тонким горлышком, корзину с хлебом и тарелки с дымящейся распластанной на салатных листах красной рыбой в обрамлении икры и каких-то моллюсков в тёмных раскрытых раковинах – Ульм и названия-то их не знал.

      – Прошу, не смущайтесь. Ведь я лишил вас ужина.

      По крайней мере это было правдой, и Ульм набросился на еду. Такая бы и Омилии понравилась… Сможет ли он однажды угостить её чем-то подобным? Он впал бы в уныние от этих мыслей, если бы не икра – каждая икринка, идеально круглая, упругая, взрывалась на языке. Моллюски оказались запечёнными в чесночном масле, а рыба – такой мягкой и нежной, что чтобы справиться с нею, не нужен был нож.

      Снисс Унельм пить не стал, а вот Магнус налил себе немного.

      – Итак, Унельм, что если мы поступим так? Я расскажу вам, кто я такой и почему написал вам, а вы сами решите, что с этим делать. По рукам?

      – Оми…

      – Унельм, Унельм! – Магнус снова улыбнулся, но глаза его сверкнули. – Я неспроста привёл вас именно сюда, но для вас в мире нет места, где безопасно называть её имя.

      Унельм нахмурился.

      – А вы, я вижу, не хотите, чтобы кто-то ещё узнал секрет. Ведь тогда он станет менее ценным?

      Он думал, что Магнус выйдет из себя, но тот улыбнулся спокойно, мягко.

      – Я храню ваш секрет не потому, что набиваю ему цену. И не потому, что хочу контролировать… её, как она, должно быть, думает. А просто потому, что не хочу его выдавать. На это у меня есть свои причины. И, Унельм, поверьте: даже если вы решите отвергнуть мою помощь, рассказать ей об этом разговоре… я всё равно продолжу хранить его. Со мной ваша тайна в безопасности. Ни вам, ни ей ничего не грозит… если, конечно, вы и дальше будете осторожны.