и конструкция слегка скрипнула.
– Я на задержание выезжал.
Васёна полезла в сумку, вынула листок, который принес ей утром Васильев, и протянула охраннику:
– Вот это – он?
Игорь Ильич бросил на листок беглый взгляд и отвернулся:
– Он… я эту морду век не забуду. Во время обыска так нахально держался, отрицал все. Я еще подумал: как можно спокойно по ночам спать, когда в комнате хранишь отрезанные волосы тех девчонок, которых изнасиловал и убил потом? Волосы, безделушки какие-то – и все в пакетиках, аккуратно так…
Васёна тоже почувствовала, как ее накрывает волна страха: каким же бесстрастным и жестоким должен быть человек, спокойно срезающий прядь волос у только что убитой им жертвы?
– А… у него семья была? – почему-то спросила она, и охранник кивнул:
– Была, как не быть. Мать, когда услышала, в чем сынка обвиняют, так на пол и повалилась, никогда не думал, что доведется увидеть, как человек мгновенно умирает. Сердце не выдержало… Да и то, если подумать, это ужас ведь ужасный: родной сын оказался маньяком и серийным убийцей… Она его родила, вырастила, в макушку чмокала, наверное, а он… – Игорь Ильич махнул рукой и вытащил пачку сигарет: – Не возражаешь?
– Курите… папа все время курит, я привыкла.
Охранник затянулся сигаретным дымом, помахал рукой перед лицом, разгоняя сизое облачко:
– Отец его даже на суд не пришел, боялся на улице показаться – народ обозленный был, прохода не давали. Уехал потом куда-то, не выдержал позора, и дочку младшую забрал, той лет десять, кажется, было или около того.
– А кем он работал, не помните?
– Кажется, в заводоуправлении… но точно не помню, врать не хочу.
Васёна наморщила лоб. Заводов в их городе было три, два из них работали до сих пор, хоть и сменили нескольких хозяев, а вот один так и развалился в начале двухтысячных, и его полуразрушенные корпуса только пару лет назад начали приводить в порядок, собираясь построить большой развлекательный центр с аквапарком и площадками для роллеров. В принципе ей было неважно, на каком именно заводе трудился отец серийного убийцы, но почему-то не давала покоя фамилия «Тиханевич».
– Скажите, Игорь Ильич, а фамилия Тиханевич вам нигде не попадалась?
– Тиханевич? Нет, вроде не слышал. А кто это?
– Бизнесмен из Беларуси, торгует молоком и медом с собственных ферм, а раньше вроде как жил в России, но чем тут занимался – я не смогла узнать, вообще никакой информации нет. А фоторобот Вознесенского всплыл вместе со статьей о Тиханевиче в минском издании, вот я и заинтересовалась. Мне показалось, что я уже видела это лицо, но теперь понимаю, что вряд ли – скорее всего, просто похож на кого-то, – вздохнула Васёна.
– Погоди… как это – в Беларуси, с чего?
– Не знаю… там статься была о том, что в доме этого бизнесмена нашли незарегистрированный пистолет.
– Пистолет… – повторил охранник, потерев пальцами переносицу. – Пистолет, пистолет… А фоторобот, говоришь, тоже там был?
– Да.