у меня нет сил».
Город Вольск, наши дни
За время перелета Тимофей успел отлично выспаться, выпить кофе и теперь чувствовал себя даже бодрым и готовым работать.
Выйдя из здания аэропорта, он поймал такси и попросил отвезти в центр города, где забронировал гостиницу.
Водитель всю дорогу то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, и Тимофей понял, что тот пытается вспомнить, где мог видеть пассажира раньше. Подобное происходило часто – он все-таки вел еженедельную программу, и те, кто ее смотрел, разумеется, не могли не запомнить лицо ведущего. Вот и таксист, видимо, был зрителем.
Уже у гостиницы, вынимая из багажника небольшой саквояж, он решился:
– Скажите, а вы ведь Тимофей Колесников?
– Да, – кивнул Тимофей, забирая из рук водителя свой багаж.
– Очень рад! Я вашу программу давно смотрю. А к нам вы по делу или так, молодость вспомнить?
– Молодость? – удивленно переспросил Тимофей.
– Ну а как же! Ведь вы у нас тут серию статей писали, а потом и передачи снимали тоже – разве не помните?
– Разумеется. Нет, я к вам больше по делу… новая программа… – уклонился Колесников. – Еще раз спасибо и всего хорошего. – Он развернулся и быстрыми шагами направился к высокому крыльцу гостиницы.
В номере Тимофей разделся и сразу направился в душ – после перелетов всегда оставалось неприятное ощущение, которое хотелось смыть большим количеством прохладной воды. Он очень следил за собой, не позволял распускаться, всегда делал утреннюю зарядку и обливался холодной водой. Вот только с пробежками завязал как раз здесь, во время первой командировки, – ну это и понятно, учитывая специфику дела, о котором он тогда писал. И даже возвращение в Москву не воскресило в нем эту привычку, потому что утренние пробежки теперь для Колесникова оказались неразрывно связаны с убийствами и каким-то животным ужасом, возникавшим при одном только упоминании о любителях утреннего бега в парках.
Город, конечно, очень изменился. Тимофей решил погулять и осмотреться, а потом уж начать разыскивать молодую журналистку Стожникову, и теперь шел по набережной, которая в его первый приезд была совершенно запущенной и неуютной. Зато теперь она оказалась полноценным ухоженным местом, где приятно прогуляться в любое время суток. Все чисто убрано, кругом урны и скамьи, несколько беседок, одним краем нависающих прямо над водой, парочка кафе – летние столики уже были убраны, но теплые веранды еще работали. Большая крытая эстрада прямо над рекой – видимо, по выходным проходили какие-то мероприятия.
«Хорошо тут стало, даже не подумаешь, что провинция, – со свойственным ему снобизмом столичного жителя подумал Тимофей. – А тогда, конечно, ужас был… запустение, серость и какое-то беспросветное чувство безнадежности. Как будто жизнь остановилась».
Собственно, так и было. Жизнь практически замерла, когда по городу прокатилась волна жестоких убийств. Люди стали настороженно относиться друг к другу, в каждом прохожем видя возможного убийцу. По утрам