дальше?
Кучер покачал головой.
– Спицы на левом колесе сломались, – уведомил он, окидывая упомянутый предмет придирчивым взглядом. – Но не волнуйтесь, миледи, до Радстока всего три мили. Я возьму лошадь и съезжу туда за каретником. Мигом обернусь.
– И оставите нас здесь? – спросила Маргарет.
Даже если бы Элиза не носила траур, совершенно неприлично стоять беззащитными и без средства передвижения на открытой дороге. Но какой у них был выбор? Элиза подняла глаза к небесам.
Она не расплачется. Она не расплачется. Но почему именно в тот день, когда она решила начать новую жизнь, нужно было случиться такому несчастью?
– Возможно, мое вмешательство непозволительно, – нарушил ее терзания незнакомец.
Его голос по-прежнему выдавал легкое веселье, что разозлило Элизу.
– Но моя карета, – сказал он, – кажется, совершенно не пострадала. Мне больно на это намекать, однако так и есть. Могу я предложить дамам свои услуги и доставить вас в… как это называется: Радстон, Радастаун?.. где вы могли бы согреться?
Это было соблазнительно, и, обдумывая его слова, Элиза вздрогнула от холода, словно ее тело соглашалось с незнакомцем.
И все же она помотала головой:
– Очень любезное предложение, сэр, но я не могу его принять.
– Да, очень любезное, – согласился джентльмен. – И боюсь – умоляю, не расцените как неучтивость, – я вынужден настаивать. Я не могу бросить вас на дороге.
– Но вам придется, – не сдавалась Элиза.
– Не могу, – сказал он. – Это противоречило бы кодексу чести джентльмена, каковой нас заставили выучить наизусть в Итоне. «Непозволительно оставлять благородных дев на дороге, дабы их не пожрали медведи».
Элиза засомневалась, не получила ли она сотрясение мозга.
– В Англии нет диких медведей, – напомнила незнакомцу Маргарет.
– Расскажите об этом в Итоне, – мрачно откликнулся он.
– Мы вас не знаем, – сказала Элиза. – Нам не подобает ехать с вами.
– Право, это затруднение легко разрешается, – уведомил ее джентльмен, отвешивая торжественный поклон. – Меня зовут Мелвилл.
Маргарет снова вздрогнула. Томли издал вполне различимый придушенный звук.
Ох! Разумеется!
Мелвиллы были одним из старейших родов британской аристократии. Каждое следующее поколение, похоже, стремилось затмить предыдущее стараниями обесчестить семейное имя. Седьмой граф, Безумный Джек, прославился тем, что растранжирил все состояние в карты. Восьмой граф сбежал из дома, как только ему исполнилось восемнадцать, и десять лет спустя вернулся с женой – представительницей знатной индийской семьи. Поддерживая фамильные традиции, девятый, нынешний граф Мелвилл еженедельно поставлял грязным газетенкам материалы для сплетен о своих любовных похождениях. Кроме того, он и его сестра вошли в известность благодаря литературным талантам: леди Каролина – за политический роман, лишь отчасти вымышленный, а Мелвилл – за поэмы, околдовавшие великосветских