кемпингом и сексом с мужчинами, которые не могли любить меня и которых не могла любить я, писала статьи в газеты, на названия которых едва ли не молилась всю жизнь, плавала на продуваемых ветрами побережьях, изливала в статьях всю душу, спрашивала себя, действительно ли хочу ребенка, днями напролет плакала перед месячными, шила одежду, выступала на радио, стригла волосы и слушала любимую музыку.
Однажды утром, в рябой серости не до конца пробудившегося сознания, я проснулась, ощущая на языке знакомый привкус – словно обрывки песни, которую пела когда-то в школе. В собственной спальне, под собственными фотографиями, на собственном постельном белье, пахнувшем собственным стиральным порошком, я наконец вспоминала, кто я есть.
Это, конечно же, прекрасно. Только мне было тридцать, и подруги, которые до тех пор ели тосты и пили чай вместе со мной, бренча сердечными струнами и смеясь в лицо времени, внезапно похватали сумочки и были таковы: бойфренды, дома, кольца в честь помолвки, свадьбы, беременности, младенцы. Шла гонка – против времени, против наших тел, против полураспада сперматозоидов и, неизбежно, друг против друга. Я знала что у моей матери менопауза началась рано – в сорок лет – и поэтому, вероятно, я унаследовала меньше «плодотворного» времени, чем сверстницы. Дедлайн грозил раньше. В результате «годы паники» были особенно напряженными, спринт к защищенности – более актуальным, потребность взять себя в руки – экстремально настоятельной. И все же я каким-то образом прослушала объявление об отправке и даже не купила билет. Люди, которых я любила больше всего, ускользали от меня, в то время как я оставалась позади, глотая пыль.
Не прошло и двух лет, как я влюбилась. Этот мужчина, плечи которого были похожи на строительные леса, а подбородок – на лопату для угля, явился нежданно. Вот так – раз – и я оказалась в поезде. Пункт назначения был мне неизвестен, но я знала, что куда-то еду. И все же представлявшееся мне разрешением тревог обернулось входной дверью к новым вопросам. Большим вопросам. У каждой женщины, вступающей в новые отношения в «годы паники», будущее испещрено экзистенциальными решениями, способными поставить ее на колени. Что это значит для работающей женщины в стране с непомерно высокой стоимостью жизни, стоящей на грани климатической катастрофы, – связать себя обязательствами с партнером, не говоря уже о будущем ребенке? Как реагировать, когда лучшая подруга объявляет о беременности? Иной ли у тебя путь? Что, если партнер не хочет детей? Или хочет, только не сейчас, не в данный момент, не вот так просто? Значит ли это, что настало время переехать в другую страну? Сменить профессию или купить безумно дорогую шубку? Послать все к черту и переспать с чьим-то братом? Купить дом где-нибудь в городке подешевле и стать фрилансером? Завести собаку?
Ты осознаешь очередную утрату контроля: словно у тебя из десны выбили зуб, и холодный ветер проносится по каждому обнаженному нерву. Тело стоит на месте, подвешенное контрацепцией в состоянии ложного