и именно она посоветовала мне сделать это. Сказала, что будет легче. Она оказалась права, легче мне стало. Но не так сильно, как я себе представляла. Если бы мать прочитала эту книгу, она бы упекла меня уже не в школу-интернат, а в подвал, куда позвала бы священника проводить обряд экзорцизма. А я всего лишь по-честному написала, каково это – жить с матерью-фанатичкой. Как вытерпеть 10 ударов розгами за то, что я забыла прочитать перед обедом молитву. Как всю ночь стоять голой на коленях перед иконами и просить прощения за то, что у меня начались месячные. Как пролежать привязанной к кровати два дня и терпеть обливания “святой водой” за то, что я стала носить лифчик.
Как оказалось, людям нравятся истории про деспотичных матерей и про религию, поэтому книга продавалась лучше, чем я могла бы предположить. На волне вдохновения я выдала ещё одну, но на этот раз написала то, что было для меня по-настоящему интересно – я написала детектив. Он и убил во мне писателя.
Вот так в 23 года я поняла, что абсолютно не переношу критику. Детектив разнесли в пух и прах. Увидев комментарий “жалко, что твоя мать уже умерла, а то, может, ты и наскребла бы событий на ещё одну приличную книгу”, я позвонила агенту, разорвала контракт и закрылась ото всех, как говорит Николь, “в своей шикарной квартире”.
Сейчас идёт восьмой месяц, как я не могу написать и слова. Первое время я пыталась это проработать с психологом, но потом перестала ходить на терапию вообще. Зачем терапия, если в магазинах ещё есть куча алкоголя?
– Почему ты это делаешь, Николь?
– Я хочу сделать всё, чтобы тебе стало лучше… – она опустила глаза и снова погладила меня по коленке. – Прости, что я сказала про книгу. Просто… Вдруг это поможет.
Переведя взгляд на Николь я поняла, что ей неловко – порозовевшие щёки выдавали её. Почему-то в этот момент я резко вспомнила, сколько раз она меня выручала, сколько раз забирала пьяную домой, а потом держала волосы, пока я, согнувшись над унитазом, пародировала девочку из фильма “Изгоняющий дьявола”. Как мы с ней, а иногда даже с её родителями, отмечали какие-то праздники или вместе летали на отдых. Как она отвозила меня на реабилитацию. И как всегда встречала после. Будто бы я только в этот момент поняла, что Николь никогда в жизни не делала мне ничего плохого. Безусловно, я злилась на неё, когда она запрещала мне пить или отказывалась везти в бар. И только сейчас, смотря на её прекрасное лицо с огромными зелёными глазами, до меня дошло – она ведь действительно из кожи вон лезет, чтобы вытащить меня из той задницы, в которой, волею судеб, я оказалась.
Резко ощутив любовь и привязанность, я не выдержала, подскочила с места и сжала Николь в объятиях.
– Ты…
– Нет. Не-а. Ничего не говори, – я перебила её. У меня редко случались “приступы” любви и ещё реже “приступы” тактильности.
Николь обняла меня в ответ. Я вдохнула персиковый аромат её волос и прикрыла глаза от удовольствия. Это был её запах.
– Ты очень хочешь туда поехать? – спросила я, продолжая сжимать её в объятиях. Казалось, что, если я спрошу её об этом в лицо,