Михаил Калашников

Расплавленный рубеж


Скачать книгу

модели. Опять грохнуло, и забарабанил по зданиям металл. Андрей невольно завыл и с размаху врезал кулаком по беспомощной детской игрушке. Бумажный фюзеляж лопнул, из него выпали стружки, обрезки картона, сгустки канцелярского клея и прочие внутренности. На тыльной стороне крыла Андрей разглядел надпись химическим карандашом: «Поздеев Митя». От корявых детских букв стало страшно.

      В небе еще звучало эхо бомбежки, Андрея кто-то тряс за плечо. Он оторвал лицо от локтевого сгиба, посмотрел на руку, тормошившую его. Тонкие женские пальцы в ссадинах, сквозь пыльную поволоку – лицо, охваченное ремешком каски, тревожные глаза под низко надвинутым козырьком шлема.

      – Живой, не раненый?

      – Кирпичом стукнуло, но живой, – не сразу выдавил Андрей.

      – Уверен? Может, давай проверю?

      Это была зенитчица, из той команды, что грузила на машину пулеметы. Проворными руками она заводила по спине, ощупала ноги.

      – Нормально, цел вроде, – Андрей торопливо встал, отряхивая форму.

      Девушка подняла его пилотку, выбила об ладонь, примерившись, опустила ему на голову. Даже слегка улыбнулась. Андрей подумал: «Могла бы и в руки отдать, зачем так-то?», – а вслух спросил:

      – Как звать?

      – Для чего тебе?

      – Хочу знать, какое имя у моей спасительницы.

      – Не шути, солдат, я тебя не спасала.

      – Что, тебе жалко имя назвать?

      Девушка не успела ответить, из подъезда ее позвали:

      – Ада! Живее давай! Грузиться ж надо. – Она посмотрела в сторону кричавших, махнула рукой «сейчас приду».

      – А полное имя как? – допытывал Андрей.

      – Адель.

      – О, да мы с тобой почти тезки.

      – Тезки? – услышала Ада незнакомое слово.

      Андрей назвался.

      – Тезки, понимаешь? Андрей – Адель, имена звучат одинаково.

      – А, ты мой именник? Ну Анджей и Адель, кажется, далеко.

      – Не придирайся, – примирительно сказал солдат и, махнув рукой, протянул ладонь. – Спасибо за выручку и прощай, тезка.

      Она, чуть стесняясь, протянула ему свою загрубевшую за этот год ладонь.

      «Эх, видел бы ты меня студенткой, Анджей! А ногти, Иисус-Мария! Куда спрятать эти чудовищные ногти?» – промелькнула в голове у девушки мысль.

      Он не посмотрел на ее руку, он искал в ее лице прощальную улыбку.

      Сапоги снова спотыкались о битый кирпич, скользили на мелкой крошке. Андрей вспомнил Галю. Она осталась в Москве, если ее не эвакуировали. Быть может, окончила второй курс. Последнее письмо пришло в ноябре, тогда она писала, что институт вывозить не будут, но много воды утекло с тех пор. Давно не пишет. Может, институт-таки эвакуировали или она бросила учебу и ушла на завод? Или вон как Адель – в армию. Мать тоже ничего о ней не говорила. Она, вероятно, знала что-то о Гале, но помалкивала. А Андрей ничего не спросил у матери про бывшую любовь, он думал только о брате.

      Поздней весной мать приезжала к Андрею