стимул для существования все возможные грехи, потому что человек начинает безоглядно жить не своей жизнью. Его духовность разъедается алчной злобой к окружающему миру.
Ник пронзительно смотрит в глаза Дэна, делает вывод и продолжает:
– Получается, что самое большое Мужество заключается в том, чтобы оставаться собой. Достаточно помнить о двух нравоучениях. Первое, оказавшись в беде, воспринимай происходящее как испытание духа. И второе – не завидуй, иначе начнёшь гореть изнутри.
Дэнис достаточно хладнокровно обдумывает услышанные слова. Затем уверенным голосом трактует своё философское суждение:
– Чем мы лучше арестантов? За нас решили. Живём заключенными в обиталище, без права что-то изменить. Ты был частью научного сообщества, зависел от мнений комиссий и ассамблей, являлся детальным компонентом работающего механизма, направленного на извлечение выгоды для «золотого миллиарда людей», избранных по нраву и подобию. Может быть, твой отец во многом был искренним с тобой. Смени ненависть памяти на прощение в душе. Ты узник в общественной науке.
Николас поднимает брови, морщит лоб так, что волны морщин заходят на лысину. Очевидно, что Дэн наговорил достаточно для всплеска эмоций учёного.
Для погашения нарастающей волны сердитости Ника, Дэн переводит разговор на себя:
– Когда-то я был приговорён на пожизненное заключение. Судьба дала шанс для освобождения. Как видишь, сейчас мы вместе с тобой замурованы в тюрьме закрытого типа.
Дэнис понимает, что разгорячился при общении с Николасом. Он глубоко вдыхает, выдыхает, затем успокаивает внутреннее напряжение и переходит на речь с более смягчёнными плавными интонациями. Он уважает Николаса Карлитте и крайне не желает расстраивать учёного или, что ещё хуже, создавать предпосылки для разногласий с ним. При этом высказаться надо, чтобы не копить в себе мысли, давящие одна на другую.
Теперь уже Николас внимательно, не перебивая ждёт, что ещё скажет Дэн.
Дэн:
– Сердце надо слушать, не взирая на то, что сложно предаваться чувствам, когда физически и психологически лишён свободы. Арестант находится в изоляции от граждан, наделённых правом голоса участвовать в выборах. В лишениях заключённый постепенно утрачивает способность испытывать чувства сопереживания, соболезнования. Его жизнь по режиму, по чёткому графику. Он помнит, когда дата окончания его срока, или знает, что никогда не освободится. Основная психологическая ошибка осуждённого, что он привыкает выживать с мыслью в голове: «День прожил и ладно». Человек перестаёт быть цельной личностью. Система надзирательных структур внушает в сознание обязательное повиновение, через страх внедряет послушание. Исполнительный заключённый – биоробот с заглушенной психикой постепенно преобразуется в существо, думающее только о еде. Иногда могут обостряться инстинктивные свойства в духе. На этой хрупкой грани пограничных состояний