На пузане красовалась белая туника и широкий кожаный пояс, у жениха Рики белая рубаха, похожая на ночную, и кожаные брюки. Остальные крестьяне ходили голыми по пояс с широкими штанами из дерюги, у некоторых на плечах были тряпки, очевидно, чтобы не сгореть под солнцем в поле. Женщины носили серые туники, больше похожие на рубище. На ногах жениха и свёкра были кожаные балетки, как и у наёмников, остальные ходили босыми.
– Такой нявесты нам не нать.
– Тату!
– Цыц! Жане покладено стираться и клушать готовить, а не махать мячом. Ишь, как благородна загутарила. Ить отсель!
– Скотина! – взвыл мужчина, и за волосы подняв девушку с земли, от души влепил ей пощёчину. – Я взрастил тябе, я скуплял тябе лучшу одёжку, чоб ты краше была, чоб старосте родичем встать. А ты усё спортила, тварь!
Боль и злость придали Олегу сил. Да и не требовал этот приём больших усилий. Закрепить руку противника на голове своими руками, чуть присев повернуться и резко выпрямиться…
– Ах ты, родно тату…
Сэна рванула вывернутую руку вверх, и папаша Рики растянулся на земле.
– Ты должен был драться с солдатом, который насиловал твою жену, мразь. А ты, вместо этого, думал, как породниться со старостой.
– Она тату отмутузила! Она сумашедша!
– Я взрастил убыйцу, – прохрипел из дорожной пыли папаша.
К группе людей около Сэны подошли другие односельчане. В руках у некоторых были камни.
Олег выпустил руку отца Рики и взялся за рукоять меча, по-прежнему торчавшего из земли. Взялся только для того, чтобы не упасть, но толпа восприняла это как угрозу и отхлынула назад.
– Ить с дяревни, – рявкнул староста. – Не жити тябе здеся, убыйца!
– Я и не собирался, то есть не собиралась, здесь оставаться. Но перед тем как уйти, я должна отдохнуть.
– Воздыхай в лясу, там тво место.
– Я отдохну дома, а потом уйду.
– У тябя нетути избы, – поднялся вымазанный в пыли папочка. – Не доча ты мне боле.
– Ить, убыйца! Ить с дяревни!
– Для няё есть место у моей избе, – выкрикнул кузнец. – Ить со мной Рика.
– Щас тво место в эт поганой лачуге? – ухмыльнулся жених. – А ты Рей гляди, тя ведь тож могём выкинуть.
– А работать в кузне буш ты? Графу не спонравится, коли яго дяревня станется без кузнеца. Ить, Рика.
Хороший жених у этой Рики, даже и не думает вступаться за невесту. Надо бы ему в рожу плюнуть напоследок, – подумал Олег.
– От тебя и твоего папаши воняет падалью, женишок, – Сэна выдернула меч из земли и опёрлась о подставленную руку кузнеца. – Лучше жить в лачуге, чем задыхаться от вони в твоём доме.
Проснулся Олег от криков и шума. Сначала он не понял, где это он. Низкий потолок комнаты избушки – мазанки, печка вдоль стены до самого дверного проёма в другую комнату, точнее узенькую комнатушку. Лежак, стол и лавка, вот и вся мебель, да ещё какой-то железный диск на стене, украшение наверно. Окно в стене, напротив печки, затянуто какой-то плёнкой, с трудом пропускающей свет. Из-под одеяла высунулась грудь,