уже лакал из кружки пиво, кислое, зато пенное и холодное, и уже снова начал было горевать – тут снова подсел обыгранный франт, да не один. С ним теперь были две рюмки какой-то темной штуки, пахнувшей пряно и густо, а еще щербатое блюдце, на котором лежала пара ломтиков лимона.
– Плюньте эту гадость, молодой человек, – приказал он запросто, – угощаю.
Вялый Анчутка, думая совершенно об ином, послушно выпил предложенный напиток – и немедленно ожил. Раскаленная лава пролилась вниз по горлу, в голодный желудок, но кровь прилила обратно к мозгам, и глаза раскрылись.
– Лимончиком закуси́те.
– Благодарствуйте.
Уже по-новому, с куда бо́льшим уважением смотрел Яшка на нового знакомого. И чего он на него окрысился, правильный пацанчик. Ну глупая одежонка, умная морда и говор сильно южный – бывает. Так пытается же изъясняться по-нормальному, как все, но бывалое ухо все равно чувствует.
Новый знакомый, чуть заметно подморгнув, подался вперед и принялся излагать тихо, так, чтобы лишь Анчутке было слышно:
– Вижу, что вы человек хорошо грамотный, и по цырликам видно, что умеете вы не только в буру. Потому имею кое-что предложить.
– Чего ж мне, молодой человек? – без труда подделываясь под манеру собеседника, спросил Яшка.
– Я, понимаете ли вы меня, я тут свежий, знакомств не имею.
– Чего ж принесло, если не к кому? – поинтересовался Анчутка, ощущая отходняк и головную боль.
– По-первому, хочу денег, как и все. К тому же есть надежда дяденьку найти.
– Москва велика, народу много.
– Так потому я за́раз до вас, – пояснил парень, – поскольку прямо сейчас нужен надежный человек.
– Всем нужен. Что за дело?
Пижон, зыркнув по сторонам – никто внимания на них не обращал, – еще больше подался вперед:
– На бульваре неподалеку скупка, одна гадюка торгует. Руль[4], помимо официоза скупает краденое, заявлять в случае шухера не станет. Тряпье, меха, прочий халоймыс[5] – мягкое, нетяжелое, и слить можно на раз.
– Стоп, – прервал Анчутка, хотя и не без сожаления, поскольку и само предложение, и парень ему нравились. – За наколку – гран мерси, только с незнакомым на дело не пойду. Уж извини, неизвестный шкет.
Тот ничуть не огорчился, улыбнулся, блеснув фиксой:
– Ничего, наше счастье впереди, мы таки сделаем дело, – и, запанибрата потрепав Анчутку по плечу, отсел.
«Ага, держи карман», – подумал Яшка, докушивая «амброзию» из рюмки.
Вот это напиток, никогда такого и не нюхивал. Кайфовал в одиночестве недолго, подвалила к новому фартовому маруха, у которой вывеска, умело подмалеванная, была красивее, чем у прочих, промурлыкала, оттопыривая пухлые намазанные губы:
– Что же, кукленок, ты такой гру-у-устный? Чем угостишь?
«Щаз, делиться не стану», – решил Анчутка и стряхнул ее с колен:
– Водой из-под крана. Отвали.
Маруха, фыркнув, уползла и наверняка кому-то нажаловалась.
Поэтому,