уместный дар для невесты ее старшего сына. И еще она чувствовала, что муж одобрил бы ее поступок. На обратной стороне медалей были выгравированы надписи: «Инженерный колледж Томасона, Рурки. Рагубир Мера. Гражд. Инж. Первое. 1916» и «Физика. Первое. 1916» соответственно. Два льва сурово восседали на пьедесталах на обеих медалях. Минакши взглянула на них, прикинула на вес в ладонях, затем приложила прохладные, драгоценные диски к щекам. Она гадала, сколько они весят. Из головы не шла мысль о золотой цепочке, обещанной Апарне, и золотых каплях, которые фактически уже пообещала сама себе. Она довольно внимательно успела изучить их, пока они болтались на маленьких ушах Ширин. Висячие серьги имели форму крохотных груш.
Когда Арун нетерпеливо позвал ее спать, она пробормотала:
– Сейчас иду.
Но прошла минута или две, прежде чем она присоединилась к нему.
– О чем ты думаешь, дорогая? – спросил он ее. – Ты, похоже, озабочена не на шутку.
Но Минакши инстинктивно поняла, что посвящать мужа в свои свежие планы насчет этих безвкусных медалей – не самая лучшая идея, и она уклонилась от темы, прикусив мочку его уха.
В десять часов на следующее утро Минакши набрала номер своей младшей сестры Каколи.
– Куку, одна моя подруга, ну, ты знаешь – по клубу «Авантюристки», – ищет, где бы ей переплавить немного золота, но так, чтобы об этом никто не узнал. У тебя нет хорошего ювелира?
– Ну, Сатрам Дас, к примеру, или Лиларам, как тебе? – ответила Куку, позевывая спросонок.
– Нет, я не о ювелирах с Парк-стрит – или им подобных, – вздохнула Минакши. – Я хочу пойти куда-нибудь, где меня никто не знает.
– Ты хочешь пойти куда-нибудь?
На том конце повисло недолгое молчание.
– Что ж, тебе я могу сказать, – продолжила Минакши. – Запали мне в душу одни сережки – ну прелесть что такое, крохотные такие золотые груши. Так вот я и хочу переплавить те уродливые грубые медали, которые мать Аруна подарила мне на свадьбу.
– Ой, не стоит тебе этого делать, – несколько тревожно прощебетала Куку.
– Куку, мне нужен твой совет насчет места, я не спрашиваю: стоит или не стоит.
– Ну, можно пойти к Саркару. Или нет – загляни лучше в мастерскую Джаухри на Рашбехари-авеню. Арун знает?
– Медали были подарены мне, – сказала Минакши. – Если Арун захочет переплавить свои клюшки для гольфа, чтобы сделать себе медный корсет для спины, я возражать не стану.
Добравшись до ювелира, она, к своему глубочайшему удивлению, и тут наткнулась на возражения.
– Мадам, – произнес на бенгали[89] господин Джаухри, взглянув на медали, которые в свое время заслужил покойный свекор Минакши. – Это очень красивые медали. – Пальцы ювелира, темные и грубые, слегка неуместные для того, кто руководил и сам занимался такой тонкой и красивой работой, любовно касались рельефных львов, обводили гладкие, чуть неровные края.
Минакши погладила свою шею длинным, ярко-красным