головой.
Вечером прибегал Мишка, сынок Матрёны и Макара, принёс целое блюдо свежеиспечённых блинов, да маленький горшочек мёда. После него, примерно через час, заглянул ко мне и Степан Радов. Не проронив ни слова, он поклонился образам в правом углу моей избы, перекрестился, положил на стол небольшой узелок и также тихо вышел. В свертке оказались ещё теплые блины, а в маленькой крынке сливочное масло.
Утром следующего дня я решила как следует обследовать свои владения. Дом, сарай, пара непонятных ветхих построек в конце участка и маленькая низенькая банька, точная копия той, что я посетила у семейства Зубовых, Матрёны и Макара, составляли всю мою недвижимость.
Интересно, а где же наш банник? И есть ли он вообще у нас?
– А скажи-ка мне, Казимир, что же наш банник? Есть он у нас?
На мой вопрос домовичок только удручённо отрицательно покачал своей головой. Нету стало быть.
– Как так? – поинтересовалась я.
– Нежить, – хмуро лишь буркнул он в ответ и отвернулся, – И ты это…, хозяйка, не ходи туда. Я тебе и тут воды согрею, ежели помыться захочется.
Что-то мой квартирант явно недоговаривал. Почему же мне нельзя в собственную баньку зайти?
– Только не говори, что и у нас там нежить поселилась? – изумленно посмотрела я на него и потребовала, – Ты не финти, давай. Говори, как есть. Почему мне лучше туда не ходить?
Казимир, почесал свой седой затылок и как-то весь ссутулился.
– После смерти бабки Ядвиги нечисть лесная сильно озорничать стала, а вслед за нею и нежить подтянулась, чувствуя, что нету больше у села защиты. Что могут домовые противопоставить нежити? Да ничего. Наши заговоры только быта касаются, там прибрать, тут подлатать, здесь помочь, за детишками присмотреть, скотинку подлечить. Не воины мы, понимаешь?
Он многозначительно замолчал и, видя мой живой интерес к его словам, через непродолжительную паузу продолжил:
– Баньке, как и дому любому, хозяева нужны. Пусть и не часто, но чтоб кто-то захаживал, да изредка протапливал, травы там опять-таки сушили чтоб, да венички. Банники сильно любят, чтоб банькой пользовались. А после смерти родителей и братьев Настенька затапливать перестала, всё в избе возле печи омывалась, травы не сушила, венички не вязала, мыла не варила. Вот банник и осерчал. Банька его в запустение приходила. А за пару недель до твоей…, точнее Настиной погибели, он и вовсе пропал. Лукьян сказывал, что видел его у калитки нашей, но уже не он это был, а нежить. Вот так-то, нежитью обернулся. Что с ним и как, я и по сей день не ведаю.
Казимир снова удрученно вздохнул, а я же, так и не получив на свой вопрос ответа, снова переспросила совсем поникшего домовика:
– Так почему мне туда нельзя?
– Так ведь нежить там обитала. Я как узнал об этом, так сразу заговор поставил, дверь затворил.
Так, значит. Банька, получается, есть, а вот пользоваться ею нельзя. И мне бы прислушаться к словам домового, но что-то упрямо подталкивало меня сходить туда, посмотреть.
– Пойду,