и вместе с тем на удивление нежным.
Что такое клятва? Всего лишь слова.
–Я буду твоей.
–Подожди, – вдруг прижал к моим губам палец Дарис. Он достал из-за пояса нож и невесомо скользнул им по моей руке – я даже не почувствовала, как небольшая царапинка на ладони наполнилась кровью. Он порезал и свою ладонь и переплел свои сильные пальцы с моими. – Вот так, я читал, что магическая помолвка выглядит именно так.
Я с сомнением посмотрела на наши соединенные руки. На кону стояла моя жизнь, моя свобода и мой разум – я больше никому бы не дала так извращаться над ним, как этим фанатикам с их ужасающим артефактом. Свобода, я верила, была совсем рядом.
–Я буду твоей.
–Телом и разумом.
–Да, – выдохнула я.
–Клянешься?
–К-клянусь, – чуть запнулась я.
Дарис наклонился ко мне и уже куда нежнее, чем раньше, поцеловал. Я не стала ему противиться, но и отвечать не стала, ожидая, пока его порыв иссякнет.
–Теперь мы связаны навсегда, Илиана, – выдохнул он мне в губы. – Ты моя. И я забираю тебя. Поцелуй меня.
Не понимая, зачем это делаю, я послушалась. Будто кто-то другой двигал моими губами, обвивал моим языком его язык. Меня душили слезы. Отодвинувшись, больше тянуться я к нему не стала, позволив себе начать содрогаться во всхлипах. Дарис обнял меня и утешал, будто забыв о том, как безжалостно только что сминал мою кожу и где еще недавно насильно меня касался. От него пахло совсем не как от всего вокруг – камином и фруктами, и я позволила себе прикрыть на миг глаза.
–Илиана, Илиана, – повторял Дарис, гладя мою спину. – Понимаю. Все, мы уходим, любимая. Уходим.
Не знаю, сколько я просидела там, в его объятиях. Но слезы высохли, и я подняла на него глаза – Дарис был совсем рядом, улыбался торжествующе. Я бы решила, что он – одна из потусторонних тварей, которых пар-оольцы принимали за божеств, если бы не знала, что он – желтый герцог. Я кивнула, показывая, что готова двигаться, и Дарис разжал руки.
Впервые за последний месяц я оказалась на свободе.
Я встала, еще не веря. Отошла от клетки. Осмотрелась: поваленные тем неожиданным толчком статуи валялись лицами вниз, но многие устояли и все также взирали на нас с многоярусных постаментов. Я подошла к самому алтарю и, повинуясь внезапному порыву, глянула вниз. За дымящими благовониями, в углублениях, находились чаши с огнем. Его было совсем немного, и чаш не получилось бы увидеть, если не пересекать красную линию на полу и не стоять у алтаря совсем вплотную, на что не имел права никто из прихожан храма. С неожиданной яростью я поняла, что то, что мне казалось отблесками тлеющего ладана или признаками нечеловеческих субстанций, тот свет, что превращал в ужасающе звероподобные лица фигур, на самом деле источал самый обыкновенный, пусть и хорошо спрятанный, огонь.
Я подняла длинную палку с тряпкой на конце, которую старший служитель использовал для смазывания ликов чем-то ритуальным и пахучим, и окунула ее конец в чашу. Огонь охватил промасленную холстину мгновенно, превращая ее в факел. Я начала тыкать горящей