в кровь, но этой мерой он надеялся сбить общую концентрацию патогенных «палочек» в легких и выиграть себе еще немного времени. Инкубационный период от двух до шести дней, в некоторых случаях до двенадцати. На двенадцать Алексей не рассчитывал, не с его незалеченной простудой. Ему хотя бы эти самые шесть дней вытянуть.
Пар он вдыхал сколько мог, не пятнадцать и даже не двадцать минут, а минимум полчаса. Он не знал, получилось ли ему подавить хотя бы часть инфекции, но собирался повторить процедуру и как можно чаще.
Но все это ни о чем без антибиотиков. Антибиотики понятное дело взять еще долго будет негде, но он надеялся обойтись паллиативом. Собственно ничего другого ему не остается.
Одевшись, Алексей кинулся в дом, чтобы создать этот паллиатив антибиотика.
Когда Матрена вернулась в свою полуземлянку, то увидела, как его молодой пациент остервенело копает землю в «красном» углу, то есть под иконой.
– Что ты делаешь?
– Антибиотики… добываю… точнее… а не важно! – ответил он и продолжил копать.
– Елисей…
– Послала в монастырь гонца?
– Да.
– Тогда обмотай рот с носом тряпкой, собери вещи и беги отсюда…
– Куда?!
– Куда можешь.
– Мне некуда идти.
– Соседи? Родственники?
– Выгонят… собственно уже не примут. Вся деревня уже в курсе, мальчишки старосты разнесли весть по всем домам. А родичей у меня здесь нет. Пришлая я…
– Ч-черт… как бы нас не сожгли…
– Не сожгут… не должны…
Уверенности в голосе Матрены не было. Что предпримет человек объятый страхом предугадать невозможно, а уж толпа… она от быстро переходит из стадии «страх» к агрессии с проявлением животной ярости и формы эти могут принять совсем уж дикие черты, когда виновников бед в остервенении рвут на части голыми руками.
– Да замотай ты лицо тряпкой наконец! У тебя еще есть шанс остаться здоровой!
– Хорошо… как скажешь…
Матрена действительно сняла с головы платок и им закрыла нос и рот.
– Точно некуда идти?
– Нет… К тому же я обязана помогать страждущим… таков мой долг…
– Наплюй.
– Не могу… – как-то вся осунулась Матрена. – Это моя епитимья…
«Что она такого натворила? – мелькнула мысль. – Убила кого? Впрочем, неважно…»
– Ладно… если хочешь помочь, то мне нужно получить черствый хлеб, сухари… свежий не надо… Есть?
– Зачем?
– Имеется один вариант… дохлый, но есть… по крайней мере других вариантов я не вижу. А тут сама понимаешь, за соломинку хвататься станешь.
Матрена кивнула, а потом предложила свою «соломинку»:
– Давай помолимся Елисеюшка… Господь милосерден и услышит наши молитвы…
– Да блин! Не до молитв мне! Каждый час на счету! Есть у тебя эти гребаные сухари или нет?!!
– Н-нет…
– А есть