Осколки чудом никого не задели, разлетевшись по полу.
– Ты! – воскликнула мама и направила острый предмет на главу Афанасьевых, который от страха вжался в сидение. По кабинету начал гулять ветер, волосы женщины заструились в воздухе, будто змеи, готовые напасть. В её глазах вспыхнул такой гнев, который даже я редко когда встречал. – Безобразное жирное животное, да как ты посмел открывать свой грязный рот на моего сына и на мой род? Ты не стоишь и ногтя моего Жени, ничтожный ублюдок. Возомнил себя лучше нас? Решил, что имеешь право что-то говорить? Ошибаешься, мразь, – её голос угрожающим эхом отталкивался от стен. – Твой удел – это набивать своё бездонное брюхо всяким дерьмом, да помалкивать.
Присутствующие стали отходить от налетевшей на них яростной бури и начали осторожно реагировать.
– Да как вы…с…смеете… – уже не так грозно как раньше пробубнил Афанасьев-старший.
– Госпожа Баринова, п-пожалуйста… – морщинистыми веками захлопала директриса. – Перестаньте…
– Мама, пойдём отсюда… – шептал на ухо побледневшей от ужаса женщине Ярослав.
А мне же…
Мне хотелось гоготать во всё горло!
До того жалко выглядели присутствующие. Худенькая немолодая женщина до того напугала их, что они были готовы, кажется, на всё, чтобы представление закончилось.
Но мамочка, пока что, не собиралась останавливаться.
– Значит так, – продолжила она, проигнорировав все эти робкие протесты. – Я больше никогда не встречусь с вашей семьёй, но лишь до того момента, пока вы снова не перейдёте черту… а что касается конфликта между нашими сыновьями, – мама резко повернулась на Ярослава, который чуть со стула не свалился от страха. – Предлагаю устроить между ними честную дуэль. Исход её, наконец-то, закончит между ними любые конфликты, а победитель будет достоин считать себя правым. Все согласны?! – рявкнула.
– Да!.. – чуть ли не синхронно проблеяли Афанасьевы, а вместе с ними и директриса.
– Ну вот и всё. По поводу условий решайте сами, и когда нужно будет подписать бумаги, сообщите мне по телефону. – закончила мама, выкинула бутылку в мусорное ведро у окна, и повернулась на меня. С улыбкой на лице подмигнула, – Пойдём, Женя.
– Пойдём, – ответил я и тоже невольно улыбнулся. Напоследок окинул взглядом трясущихся бедолаг и, не сдержавшись, выдал, – Обтекайте.
– Как думаешь, я переборщила? – мы с мамой сидели в школьной столовой друг напротив друга. Она уже заметно успокоилась и, кажется, жалела о случившемся в кабинете. Без особого аппетита вылавливала вилкой кусочки картофеля.
– Ты была на высоте! – с гордостью заявил я. – Сказала всё, что я и сам хотел сказать. Не убавить не прибавить.
И действительно. Попытайся я что-либо вставить от себя – сделал бы только хуже. Поэтому просто с наслаждением наблюдал за унижением Афанасьевых. Своё слово я ещё успею сказать – во время дуэли.
И оно будет весомым.
– Ты правда так думаешь? – слабо улыбнулась мама.
– Уверен, – подтвердил