спотыкается, падает, ползёт, оглядываясь в ужасе на её мирную походку; в последние моменты жизни человеку свойственно хотя бы отвернуться от неё, а не смотреть в глаза, надеясь, что она не увидит его, как он не видит её. Что причиняет нам боль: добрая смерть или жестокая жизнь? Но всё равно мы любим жизнь и ненавидим смерть. Как нелепо. Какое странное существо – человек. Судьбы нет, и смысла нет. Carpe diam, друг мой. Ловите такие моменты, которые бы оправдывали ваше существование. А лучше проведите свою жизнь одним таким пойманным прекрасным моментом. Проведите вашу жизнь в иллюзиях счастья, уповая, что не доживёте до сезона сокрушительных гроз. А если, к сожалению, доживёте, то примите их как очередной момент воплощённого искусства жизни. Поверьте мне, с такими установками жить легче. Обманите себя, ибо я плохой человек: я говорю, но не даю ответов; я рассуждаю, но не говорю, как нужно было сделать. Слушать меня стоит начать лишь тогда, когда я смогу сказать о том, что нам нужно делать, но на данный момент я ничего не знаю. Я человек, ergo я ничего не могу знать, ибо любое суждение выходит из небытия; моя информация не несёт в себе веса, она легка, так как пуста на истины, а первопричиной пустоты является тот факт, что человек по природе рождения своей пустослов и фантазёр. Всё, что я могу предложить вам, – это лишь доводы и помыслы. «Всё, что мы слышим, – это мнение, а не факт. Всё, что мы видим, – это точка зрения, а не истина». Я запутан и потерян. Мир жесток, как и гипотетический Бог – сердце зла нашего мира.
Нерождённые, пожалуй, самая счастливая категория живых существ в мире. Не барахтаться в этом болоте сомнений – самая желанная мною мечта, которой обладают при жизни лишь единицы, а после смерти же все до единого. Хотеть от жизни чего-то так же глупо, как и не хотеть от неё чего-либо. Человек жив, и он скован своим телом, определяющим его «судьбу». Низменные желания, вроде нужды в пище, сне и тепле, породили невероятные цепочки действий и событий. Хочет ли человек чего-то от мира по-настоящему или же все его желания сводятся к личному благу путём блага общего? Может ли человек истинно желать отдать что-то, не надеясь в глубине души об оплате?
Нелепость мира заключается также в том, что совершенно невозможные к одновременному существованию, на взгляд человека, вещи способны вполне легко в нём уживаться. Нелепого и наивного человека ввергает в ужас осознание того, что борьба за право жить сугубо хорошо не обесценивает существования борьбы лишь за право жить в целом. Добро и зло уживаются вместе вполне легко, но, что более интересно, они нужны друг другу, ибо существуют посредством симбиоза. Нет ничего на свете сугубо доброго или сугубо злого – вот что раздражает человека. Наши друзья и родные, которые, на наш взгляд, должны быть самой добротой, часто являются воплощением эгоизма, лицемерия, тупости, невежества и, в конце концов, злости, обладая при этом множеством хороших черт, за которые мы их любим.