словом «Дух» – которое явно является символическим и не столько описывает реальность, сколько намекает на ее характер – стоит нечто такое, что мы действительно знаем, знаем «смутно, но живо», как выражается фон Хюгель[9]; что-то реальное, лежащее в самой основе человеческого мира и пронизывающее весь глубинный человеческий опыт, но всегда немного выходящее за пределы концептуальной мысли. Наше переживание этого «чего-то» может быть слабым и мимолетным, а может носить глубокий, преобразующий характер, но всегда остается переживанием живой реальности – некоей невидимой силы, находящейся вне нас и имеющей собственное бытие и значение, никоим образом не зависящее от узких человеческих представлений. В отличие от солнечного света эту реальность нельзя подвергнуть анализу. Ее характер всегда остается несколько неясным для логического уровня нашего сознания. Как говорили викторианцы, эта реальность «лежит за пределами разума», хотя и «не противоречит разуму».
Вот почему интуитивное ее познание дает куда более богатые плоды, чем интеллектуальное, а наиболее полно и последовательно в нее проникают те, кто так или иначе восприемлет особую дисциплину и упражнения религиозной жизни – почему, станет понятно чуть позже. Более того, складывается впечатление, что только человек, испытавший на себе медленное очистительное действие всепроникающей обильной молитвы, способен более-менее полно развить в себе ту особую чувствительность, которая позволяет подлинно узнать Духа, даже если понять Его не получится никогда.
Все книги, которые действительно приоткрывают нам ее сущность и заставляют наши сонные души ощутить ее реальность, написаны теми, чья жизнь была перекроена именно таким образом. Эти тихие, смиренные книги, так насыщающие душу, резко отличаются от сухой, самоуверенной и поверхностной компетентности тех, кто высказывается о «духовном опыте» извне. В этом смысле, все когда-либо написанные труды по психологии мистицизма дадут нам меньше информации, чем одна-единственная встреча со святым, ведущим жизнь созерцательной молитвы.
Уже одно это помогает нам увидеть первую особенность понятий «Дух» и «духовная жизнь». За ними стоит многообразная и конкретная реальность, подлинное существование, узнать которое по-настоящему можно лишь при непосредственном контакте, а узнать полностью – только полностью в него погрузившись. За ними стоит то существенное Бытие, которое мы называем вечным по контрасту с той линейной последовательностью времени, в которой проходит наша естественная жизнь. Ведь особая функция молитвы состоит именно в том, чтобы развернуть нас от временного ряда к вечному порядку, от внешнего к значимому, от постоянной смены одного другим – к обожанию и верности. Молитва распахивает дверь души перед вторжением иного порядка, который, по достижении полноты времени, преобразит само качество нашего существования. И Духом, в самом общем смысле этого слова, мы называем именно тот мир, ту жизнь, то Существо, о чьей реальности догадываемся, – а также то качество в нас самих, которое способно угадывать Его присутствие и откликаться на него.
Более того, об этой сокровенной категории, лежащей за пределами привычной для нас территории разума, ни в коем случае