а потом и император понимались именно как православные монархи. Чин помазания на царство был введен Иваном IV и с тех пор соблюдался всеми правителями. Некоторые чины венчания помнят умилительные моменты: например, помазание бороды как какой-то строго русской принадлежности.
На наш герб из Византии, от династии Палеологов, с которой мы породнимся, прилетел двуглавый орел – символ единства Церкви и государства, символ уникального типа нашей государственности. Да, две главы, но сердце одно. Церковь и государство связаны не юридическим определением и разграничением сфер деятельности, а православием. Например, патриарх Никон согласился на патриаршество только тогда, когда царь уверил его, что он не будет вмешиваться в дела Церкви.
Эта гармония была нарушена Петром I: царь упразднил патриаршество и ввел Синод. Это было равнением на Запад. Церковь стала еще и государственным учреждением.
Связывание Церкви государством подорвало и авторитет Церкви, и авторитет государства. В духовенстве оказались чиновники, а не независимые авторитетные критики, потому еще народ переставал доверять и Церкви, и власти.
И свои святыни в революцию мы стали разрушать сами потому еще, что они для нас представлялись частью государственной машины, а не тем, чем были: неотмирным источником благодати.
Да, в Синодальный период являлись еще удивительные святые: св. Серафим Саровский, св. Ксения Петербургская, Св. Иоасаф Белгородский и т. д. Это значит, что каноны нарушены не были, Церковь оставалась святой, но в Ее отношение с государством приходила кривизна.
Но даже когда Церковь стала частью государственного аппарата, она оставалась верной своей миссии возвышать голос, иногда и урезонивая, иногда вразумляя или направляя представителей власти.
Святой Иоасаф Белгородский обличал белгородского губернатора Салтыкова за его беззакония. Есть апокриф о встрече св. Серафима Саровского с царем Александром I, митрополит Московский Филарет написал манифест об отмене крепостного права. Но роль эта становилась менее заметной: подчинение Церкви государству сказалось скоро против самого государства. И больнее всего ударило по Церкви.
Но и после революции даже гонимая Церковь XX века возвышала голос. Как это делал патриарх Тихон, отправляя бесстрашные воззвания к большевикам, которых новая власть ему не могла простить, – он критиковал за уничтожение царской семьи, исторической России, за их беззакония и пророчил: «От меча погибнете вы!»
По сути, Церковь освободилась окончательно только сейчас, в постсоветскую пору. И ее голос, что слышится теперь ответом на общественные потрясения на события в стране и мире, на неправду в оценке истории, на всемирную апостасию – отпадение от Христа, – так напоминает голоса прежних святителей допетровской поры.
ВЕК КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ
Сложно представить, что нанесло больший репутационный