Но не так много хороших людей, в основном люди здесь дерьмо, и ничего с этим не поделаешь, приходится мириться, и еще надо держать ухо востро, – скривился электрик.
– Почему столь категорично?
– А никогда не знаешь, от кого и что ждать. Да ты посмотри вокруг, одни химики да жулики и алкоголики. Ну, ладно, среди них иногда есть нормальные. Но крыс столько, прикинь. Да вот взять хотя бы ту сволочь, которая Нину Петровну. Придушил бы эту гниду вот этими руками! – руки у Эдуарда были жилистые сильные.
– Слушай, Эдуард, а может мы с тобой восстановим картину? – предложил я, когда Кротов во второй раз наливал водку.
– Сейчас хлопнем и я все тебе восстановлю, прикинь, – поднял руку Эдуард.
– Милиция не спешит, может мы сами во всем разберемся?
– Да, мы сами с усами. Вот смотри, как все было. В тот день прикинь я носился как угорелый. Ливень шел, сырость, часть электрики вышла из строя. Крыша-то протекает, а этому мешку, который только о своем кармане думает все по барабану, сколько раз говорил – летом крышу стелить надо, все ему по боку.
– Да, ливняк в тот день был сильный, особенно под утро. Многие тогда вымокли. А ты что видел?
– Что я видел? Видел, как Нина Петровна сходняк собрала. Прикинь. Я немного постоял, послушал – что толку, что мы сделаем против директора, против этого могущественного хорька, сотрет в порошок каждого, кто у него на пути. Сожрет и не подавится. Потом я слинял, мы посидели с дружбаном из цеха, выпили. Пару раз я еще забегал в цех, кое-что починил. А потом, как снег на голову, нет больше Нины Петровны. Да как это так, я просто в шоке, – глаза Эдуарда округлились.
– То есть получается, что в момент, когда ее убивали, никого рядом не оказалось и никто потом не видел этого невменяемого человека?
– Да где ж ты человека-то видишь? Это сделал урод самый настоящий. Сделал свое черное дело и притих, сидит на дне и выжидает, гадёныш. Прикинь, – Эдуард раскраснелся, расстегнул ворот рубахи.
– После того, как ты выпивал, что-то слышал, может куда-то ходил, что-то видел?
– Да говорил же я тебе, что сидел ровно, на попе, бухал я…
– Тоже мне бухарь, все так говорят, а потом выясняется, что железное алиби, а по факту… – вырвалось у меня, к тому времени изрядно захмелел и в каждом видел преступника.
– Не понял, ты что меня подозреваешь? Прикинь, ты хочешь сказать, что я это сделал, – Кротов схватил меня за грудки, потряс и замахнулся.
Я успел немного уклониться и удар прилетел прямо в ухо. Крепкий, звонкий удар. Мы сцепились. Эдуард грозился мне вдолбить намертво, что он не преступник и за такое морду бьют.
– Сейчас никто не может ни в чем быть уверенным, слишком мало доказательств, – ответил, смахивая кровь с губы.
Я еще пытался что-то разложить по полочкам, выстраивал свои предположения, но меня уже не слушали.
В конце Эдуард все же дал мне в морду для убедительности и громко добавил:
– Прикинь наконец, дурень, что я в тот день нажрался конкретно и уснул.
– Обоснуй, – требовательно