потому что его не видно, и только Светин эстетизм страдал от осознания того, что она сидит на облезлом кресле.
– Красиво тут у вас, – пробормотала девушка, глядя в панорамное окно сквозь аквариум.
Даниил Александрович смотрел на нее и не понимал, что происходит. Но если его глаза ему не врали, а они не врали, то офис-менеджер его отдела бродила по его кабинету, как по музею, видимо, решив, что она бессмертная.
– Светлана, что вы тут делаете? – спросил он наконец, отложив договор, который проверял.
– Вы просили принести объяснительную, – опять быстрее, чем сообразила, что никакой объяснительной у нее нет, выпалила Света.
– Ну так положите ее на стол и возвращайтесь к работе, – зам нахмурился, потому что совершенно забыл о том, что она действительно должна была ее принести. Это место явно сведет его с ума.
Света подошла к его огромному столу и возложила туда контейнер со слойками, который так и таскала в руках все это время.
– Это что?
– Булочки. Очень вкусные, мама пекла, – пролепетала Света. Что-то подсказывало ей, что из двух зол она выбрала явно большее.
– Заберите это и выйдите вон, – голос зама был тихим и вкрадчивым, но это пугало больше, чем то, как он орал на Полину в холле. – Немедленно.
– Да, простите.
Выйдя из кабинета Чернова, Света увидела, что Полина обсуждает что-то с Павлом, и как можно быстрее проскочила мимо них и вернулась на ресепшен. В ней боролись два чувства: святая уверенность в том, что с ней не может случиться ничего плохого, и предчувствие скорой смерти от руки мужчины. Тут и к гадалке можно было не ходить.
Усевшись на свое ободранное кресло, она нервно постучала ноготками по столу, глядя на слойки. Желудок взывал к ее совести, напоминая о том, что она ничегошеньки сегодня не ела, а разум бился в конвульсиях, видимо, окончательно отмирая. Ей еще предстояло выпроводить Павла и не умереть.
Она быстренько нашла его в базе пропусков. Павел Петрович Кузнецов работал у них почти полгода, но Свету не удивило то, что она не встречала его раньше. Айтишники были тихими чудаками, которые жили своей жизнью на шестом этаже. На фото на пропуске Павел был с приличной прической и гладко выбритый, а в жизни у него была бородка, а отросшие волосы собраны в невразумительный пучок на голове. В принципе, этот диссонанс Свету не удивил: уж она-то знала, что фотографиям верить нельзя.
Услышав тихий стук, она обернулась и увидела Павла, который стоял у двери. Приложив свой пропуск, она впустила его в холл.
– Все сделали? – спросила она, провожая его к лифту.
– Да, – кивнул айтишник, не сводя с нее глаз. – Там ерунда была.
Они стояли и ждали лифт, и Света вдруг решила, что надо смотреть своим страхам в лицо. Не бегать же ей от него при любом случае.
– Я вчера уронила ваш мотоцикл… – начала она, но Павел ее перебил.
– Ничего страшного, бывает, – отмахнулся мужчина. – Полина сказала, что вы не ушиблись, а это главное. Просто вы так вопили вчера…
– Вообще-то,