она завела себе друзей и с ними сделала нечто выдающееся.
– А теперь она, ничего мне не сказав, сделав все за моей спиной, когда я отлучилась из города, она ждет от меня не только одобрения, но еще и что я это пущу в производство?
– Она не ждет. Это я жду. Можешь думать, что она что-то делает за твоей спиной, а можешь думать, что она хочет сделать что-то свое. Проявить себя. И ты не можешь, видя, что она сделала, сказать, что она себя не проявила. Ты должна ею гордиться.
Лина смотрела в стакан, медленно отпила из него.
– Я же не отрицаю, что она сделала приличную работу. Но…
– Вот тут остановись. – Он поднял руку. – Не давай характеристик. И мы оба знаем, что это чертовски хорошая работа. Позволь отложить в сторону мои личные отношения с тобой, с Эдриен и сказать как твой директор по рекламе. Ты ей помогаешь основать ее компанию, ты продюсируешь набор двух дисков, ты ей помогаешь запустить ее собственный бренд. И ты придашь ему немножко собственного блеска.
– Кучка подростков в качестве продюсеров?
– Это крючок, Лина. – Он усмехнулся очень широко. – Ты в блестящих золотых крючках понимаешь не хуже меня. И вся эта история поможет продать чертову тонну этих дивиди. Я вздую продажи до луны.
– Ты продажи грязи можешь вздуть до луны.
– Это профессиональное, – жизнерадостно отозвался он. – Но тут чистое, полновесное золото.
– Ну, может быть. Я подумаю. Досмотрю до конца и подумаю.
И ведь он прав, подумала она. И она знала, что он прав. Просто не хотела сдаваться сразу.
– Если бы ты не смотался домой и не заглянул… вот что меня чертовски злит, – добавила она, – так это что ты те два дня взял.
– У меня была важная встреча, и я тебе еще перед отъездом сказал.
– Бросил меня в Денвере, ага…
Он улыбнулся:
– Это было важное дело.
– Ага.
– Понимаю. И глубокая мрачная тайна.
– Уже нет. – Он выдохнул. – Мы с Маршаллом нашли суррогатную мать.
– Суррогатную мать? – Она со стуком поставила на стол стакан с водой. – Для ребенка?
– Ну да. И сразу скажу: мы договорились никому не говорить до двенадцати недель. Такой решающий срок. Лина, мы хотим, чтобы у нас была семья, и для того нашли суррогатную мать. В понедельник утром мы с ней ездили на двенадцатинедельный осмотр. И слышали, как бьется сердце.
У него в глазах показались слезы.
– Слышали сердце и… – Он взял с пола кейс, открыл и достал картинку с УЗИ. – Вот наш ребенок. Мой и Марша.
Лина наклонилась, всмотрелась, сама сморгнула слезы:
– Ни хрена не вижу.
– И я тоже! – С несколько плачущим смехом он стиснул руку Лины. – Но это мой сын или дочь, где-то тут. И примерно шестнадцатого апреля я стану отцом. Мы с Маршем станем папами.
– Папы из вас будут классные. – Она махнула стюарду: – Шампанского нам, пожалуйста.
– Я объявлю всему миру, но тебе прежде всего. – Он крепко пожал ей руку. – Сделай мне подарок, спродюсируй диск для Эдриен. Не пожалеешь.
– Манипулятор ты – так ловить