кровь острое удовольствие.
– Я поклялась ничего не говорить! – снова выдохнула Мэг.
Но они не оставляли ее в покое и так убедительно обещали сохранить тайну, что Мэг, которая на самом деле сгорала от желания рассказать все, что ей известно, начала, уставившись на дверь:
– Все… это из-за ложи…
– Какой ложи?
– Ложи Призрака!
– У Призрака есть ложа?
При мысли о том, что у Призрака в Опере была своя ложа, у изумленных танцовщиц захватило дух. Они стали нетерпеливо подгонять Жири:
– О! Боже мой! Рассказывай… Рассказывай!..
– Потише! – скомандовала Мэг. – Это ложа номер пять, вы хорошо ее знаете, первая ложа слева после директорской.
– Не может быть!
– Все так, как я вам говорю… Моя мама работает билетершей и обслуживает эту ложу… Но вы должны поклясться, что ничего никому не скажете!
– О да, конечно!..
– Ну что ж… Это ложа Призрака! Никто не появлялся там больше месяца, кроме Призрака, и администрации было приказано никогда не сдавать ее…
– И это правда, что Призрак приходит туда?
– Да…
– Значит, там кто-то есть?
– Нет!.. Призрак приходит туда, но никто его там не видит.
Молоденькие танцовщицы посмотрели друг на друга. Если бы Призрак входил в ложу, его бы узнавали по черному фраку и мертвой голове.
Так они и сказали Мэг. Но, несмотря на их возражения, Мэг продолжала твердить то же самое:
– Нет! Призрака никто не может видеть! У него нет ни фрака, ни головы!.. Все, что говорят о его мертвой или огненной голове, – все это чушь! У него вообще ничего нет… Его можно только слышать, когда он находится в гримерке. Мама никогда его не видела, но слышала. Она не ошибается, ведь именно она дает ему программку!
Ла Сорелли сочла необходимым вмешаться:
– Маленькая Жири, ты смеешься над нами?
Но Мэг Жири заплакала.
– Лучше бы я промолчала… Если мама когда-нибудь узнает об этом!.. Но Жозеф Бюке наверняка пожалеет, что болтает о вещах, которые его не касаются… Это принесет ему несчастье… Мама еще вчера вечером говорила об этом…
В этот момент в коридоре послышались тяжелые торопливые шаги, и запыхавшийся голос прокричал:
– Сесиль! Сесиль! Ты здесь?
– Это голос моей мамы! – прошептала Жамме. – Что случилось?
И она открыла дверь. Почтенная мадам, всем своим обликом напоминающая померанского гренадера, ввалилась в комнату и со стоном упала в кресло. Ее выпученные глаза закатились, лицо приобрело цвет обожженного кирпича.
– Какое несчастье! О, какое несчастье!
– Что за несчастье?
– Жозеф Бюке…
– Что – Жозеф Бюке?..
– Жозеф Бюке мертв!
Тотчас же гримерная наполнилась испуганными восклицаниями, недоверчивыми протестами и просьбами