Словесный религиозный экстремизм. Правовая квалификация. Экспертиза. Судебная практика
либо вымогательство ядерных материалов или радиоактивных веществ» (ст. 221 УК РФ), «посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля» (ст. 277 УК РФ), «насильственный захват власти или насильственное удержание власти» (ст. 278 УК РФ), «вооруженный мятеж» (ст. 279 УК РФ), «нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой» (ст. 360 УК РФ).
Несомненно, нечеткое определение понятий экстремизма и терроризма (террористической деятельности) порождает правовые лакуны: с одной стороны, в вышеупомянутых федеральных законах законодатель определяет экстремистскую деятельность через понятие террористической деятельности, не давая четких дефиниций, с другой стороны, в уголовном кодексе содержится и состав «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма» (ст. 205.2 УК РФ), и состав «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» (ст. 280 УК РФ). Таким образом, исходя из вышеприведенных дефиниций экстремистской и террористической деятельности, речевые действия, призывающие к террористической деятельности, образуют состав и по статье 205.2, и по статье 280 УК РФ. Кроме того, если в продуктах речевой деятельности содержатся призывы к нарушению территориальной целостности Российской Федерации посредством совершения террористических актов, речь может идти о совокупности преступлений по ст. 205.2 УК РФ и ст. 280.1 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации»), что является, на наш взгляд, концептуально неверным.
Таким образом, прежде чем переходить к рассмотрению вопросов устранения правовых лакун путем внесения изменений в составы правонарушений, образованных экстремистскими речевыми действиями, необходимо, во-первых, рассмотреть словесный экстремизм как концепт, изучаемый различными науками гуманитарного цикла, а во-вторых, на основе данного анализа, сформулировать признаки словесного экстремизма и криминалистические диагностические комплексы, соответствующие конкретным экстремистским речевым действиям. Данный алгоритм позволит разомкнуть существующий в сегодняшней правоприменительной практике порочный круг, когда правоприменитель, в условиях неопределенности правовых категорий, «перекладывает» ответственность на экспертов, фактически отдавая им на откуп решение вопроса о признании материалов экстремистскими, а эксперты, опять-таки, ввиду неопределенности правовых категорий, а следовательно, отсутствия адекватных диагностических комплексов, не всегда в состоянии решать экспертные задачи по выявлению признаков того или иного экстремистского речевого действия. Таким образом, криминалистические диагностические комплексы имеют дуалистическую функцию: с одной стороны, они позволяют корректно сформулировать составы экстремистских речевых преступлений, с другой стороны, эксперты к ним обращаются при проведении экспертного исследования, когда для решения вопроса о наличии состава экстремистского речевого