Подумала, сейчас сварю, позову свекровь и, пока тебя нет, поговорим с ней по душам.
И, может быть, до чего-то договоримся. Прошла на кухню, начала ковыряться, и у меня турка упала на пол. С грохотом, как ты понимаешь. Я замерла, всё тихо. Я еще в тот момент удивилась, почему твоя мама не выскочила из комнаты с ядовитым замечанием относительно моей криворукости. Подумала – пронесло. Когда кофе был готов, я пошла за Капитолиной Сергеевной. Постучала, она не отзывается. Приоткрыла дверь, она лежит на кровати, одетая с закрытыми глазами, как, если бы прилегла вздремнуть. Я подошла к ней, тронула за плечо и, как-то сразу поняла, что она… не живая. Проверила пульс и вызвала скорую. Они приехали, посмотрели и вызвали милицию. И все завертелось. Потом пришел ты. Вот и всё.
Они опять помолчали, после чего Костя снова взял инициативу в свои руки:
– О чем тебя спрашивал следователь? Может быть, по его вопросам мы поймем, что они-то думают по этому поводу?
– Мы говорили со следователем о нашем размене, совсем немного, – Ляля мгновенно отреагировала на удивленно поднятые брови Кости. – А как ты думаешь? Ты бросаешь мне фразочку: мол, дорогая, теперь все зашибись и размениваться не надо! Конечно, следователь тут же за нее зацепился. Не удивлюсь, если он решит, что это я угробила свекровь, чтобы заполучить квадратные метры принадлежащей тебе квартиры!..
– А ты не гробила? – вопрос прозвучал настолько издевательски, что Ляля подскочила в кресле и выпустила шипы.
– Давай договоримся раз и навсегда – я этого не делала! – Ольга Станиславовна выпрямилась и гордо вскинула голову. – Я давно могла бы замутить эдакое, если бы хотела! Во всяком случае, за два года, в течение которых мы с Капитолиной Сергеевной ведем боевые действия, уже можно было что-нибудь придумать. Костя, я очень прошу тебя – даже не шути так. Пожалуйста!
– Да какие тут шутки, – как-то безнадежно сказал Костик, с трудом оторвался от притолоки двери в гостиной и устало двинулся в сторону кухни. – Пойдем кофе, что ли, выпьем. Надо руки чем-то занять…
Когда кофе был кое-как сварен, и Гриневские уселись за столом, старательно обходя взглядом место, на котором традиционно сидела Капитолина Сергеевна, они первый раз за вечер посмотрели друг другу в глаза. И поняли, что жить вместе уже не смогут.
Чтобы хоть как-то сгладить неловкость ситуации, Ольга заговорила, пытаясь за быстротой речи скрыть суть сказанного:
– Костя, может быть нам с тобой сегодня поехать к моим родителям? Чтобы немного прийти в себя, свыкнуться с мыслью, что твоей мамы больше нет. А можем не к родителям, можем в гостиницу. Ну, просто, чтобы уехать отсюда. Или тебя ничего не смущает?!
Костик смотрел на жену, видел, как двигаются ее губы, слышал произносимые ею звуки, но не мог уловить смысла того, о чем она говорит. Его, что называется, накрывало. До него вдруг стало доходить, что уже никто и никогда не назовет его сыном, сынком, сыночком. Никто и никогда! Ему захотелось выть…
Костя резко встал из-за