Штатов.
Ярко-голубой, в два этажа дом Натали был выстроен в псевдовикторианском стиле. Крошечный дворик ограничивала невысокая оградка, под кленом за которой лежал забрызганный грязью велосипед. Купер припарковался напротив калитки и заглушил двигатель. «Беретту» в кобуре засунул под пассажирское сиденье. В окнах первого этажа горел свет, – значит, он не слишком припозднился.
Дождь усилился, и Купер пожалел, что не надел хотя бы куртку. Едва он подошел к входной двери, как за ней послышались шаги. Клацнула задвижка, и дверь открылась. Бывшая жена была в пижамных штанах и футболке с логотипом Гринписа. Босиком, волосы стянуты на затылке в конский хвост. Натали слегка улыбнулась:
– Привет, Ник.
– Привет. – Купер вошел. Они привычно, почти по-дружески приобнялись, и его тут же обволокло знакомым запахом. – Извини, что так поздно. Очень хотелось их видеть.
– Они спят.
– Могу я хотя бы заглянуть?
– Конечно, – не колеблясь, согласилась Натали. – Я только что открыла бутылочку красного. Выпьешь стаканчик?
– Да возблагодарит тебя Бог. Конечно. – Нагнувшись, Купер развязал шнурки, поставил ботинки в ряд с несколькими парами кроссовок. – Я ненадолго.
Свет на лестнице был выключен, но Купер, как уже тысячу раз прежде, без труда поднялся наверх. Ступал на цыпочках, а через предпоследнюю, весьма скрипучую ступеньку переступил. Бесшумно открыл дверь и вошел в детскую. Из окна сочился слабый свет, и Купер приостановился, давая глазам привыкнуть к полутьме.
Комната пахла детьми – божественно пахла детьми. На левой стене – постеры: динозавр и звездная туманность; на правой – огромная фотография в рамке: поднимавшаяся над лунной поверхностью сфера Земли. На полу – груда игрушек: роботы, рыцари, ковбои.
Сын лежал, подтянув колени к подбородку, волосы растрепаны, рот полуоткрыт. Из уголка рта к подушке устремилась паутинка слюны. В ногах откинут скрученный плед. Купер осторожно поправил простынку. Мальчик пошевелился, издал слабый звук, затем перевернулся на другой бок. Купер нагнулся и поцеловал его в лоб.
«Ему уже девять. Целовать себя он совсем скоро не позволит».
Комната со стороны Кейт выглядела значительно опрятней. Даже пребывая во сне, она, похоже, полностью владела собой – лежала на спине, в чертах лица сквозило спокойствие. Купер сел на краешек ее кровати и погладил по волосам. Кожа на лбу была такой же свежей и чистой, как майское утро. Кейт спала безмятежно. Несколько минут Купер наблюдал, как мерно вздымается и опускается ее грудь, затем поднял с пола плюшевого медвежонка и положил его на кровать рядом с дочерью.
Спускаясь по лестнице, Купер услышал негромкую музыку – играла одна из мрачноватых девичьих фолк-групп, какие были по сердцу Натали. Поджав под себя ноги, бывшая жена с журналом на коленях сидела на кушетке в гостиной.
– Дети спят?
Кивнув, Купер налил себе вина и уселся на противоположном конце кушетки.
– Временами я не верю, что их сделали