пожалуйста!
– Больным со здоровыми разговаривать запрещено! – ответил курсант строгим голосом. Видимо, Хохлов так уже вошел в роль больного и надзирателя, что следил за выполнением поставленных правил очень строго.
Женский голос не стал ждать и возмущенно ответил:
– Слушай, Хохлов! Ты ведь не навечно спрятался там. Время придет, ты выйдешь. Я могу поговорить по-другому, так что не зли меня, Хохлов! Быстро мне позови Ткачева!
– Емельянова, ты, что ли? Так бы и сказала! Что сразу грубить и угрожать? Ткачев, к тебе пришли! Вам пятнадцать минут на переговоры, – сказал товарищ Константану, когда тот пошел к двери.
«С ума сошел? Как в тюрьме…» – думал Ткачев.
– Лиза, это ты? – спросил Константин.
– Это мы с Лизой, то есть Коля и Лиза! – ответил голос Николая. – Как у тебя дела?
– Да нормально. Только зеленкой всего перемазали! А где Лиза?
– Тут она! – ответил Николай.
– А-а, понятно. Лиза! – крикнул громко Константин, чтобы она услышала.
– Чего? – голос ее звучал тише, чем Морозова, вероятно потому, что она была в паре метров от двери.
– Предательница! Так даже в Отечественную не поступали. Взяла и своего сдала! – сказал Константин серьезным голосом, подшучивая над Лизой.
– Это для твоего же блага, дорогой!
– У меня даже слов насчет этого нет! – сказал Константин. Перекинувшись еще парой слов, Лиза с Колей ушли.
Лиза каждый день писала и спрашивала, как здоровье. Иногда приносила различные вкусности из магазина. В карантине время шло долго. Курсанты сидели, спали, смотрели телевизор. Кто-то залипал постоянно в телефоне, а кто-то читал книги, которые приносили с обедом, если попросишь. Никто, кроме медперсонала, в помещение карантина не заходил, и курсанты делали то, что хотели. По утрам из окна можно было увидеть, как курсанты выполняли утреннюю зарядку, а в вечернее время – как убирают и чистят территорию колледжа, понимая, что они могли быть вместе с ними.
Курсант Хохлов ходил и следил за каждым шагом больных:
– Не открывать окно без моего разрешения, утром все должны встать на процедуры, ни с кем не разговаривать за дверью, не открывать ее без моего разрешения.
Прошло две недели. У Константина сыпь проходила, а новой не появлялось. Медсестра баба Фая приходила каждый день и говорила одни и те же слова:
– Ну, что, зеленые крокодилы, я вам зеленочку принесла…
Она приносила два флакона и уходила обратно.
Но один раз пришла другая медсестра. Она проводила осмотр больных. Очередь дошла до Константина. Осмотрев его всего, женщина засмеялась:
– Ткачев, вы уже сколько здесь находитесь? И кто вас сюда отправил? – спросила она.
– Две недели! – ответил Константин, нахмурив брови. – А что случилось?
– Вы раньше болели ветрянкой?
– Да, болел! Я ведь говорил вашей медсестре…
– Я хочу вас огорчить! Вы не болеете никакой ветрянкой! –