только я хочу запрыгнуть им на руки, так сразу отмахиваются: «Брысь. Брысь отсюда!» Только ленивый не гонял меня и не шлёпал. Ах, эти странные люди! Научились ходить на двух лапах и возомнили из себя львов, а для меня эти двуногие, по сути, большие кожаные обезьяны: кривляются, корчат смешно рожицы и скалят зубы. Язык прикусишь, хочется огрызмяукнуться.
Вот если бы собаки говорили, у них бы не было друзей. А люди. Остры на язык. Они говорят, что он «их враг».
Мне не повезло, я родился осенью. Осенние котята в зиму не выживают, в русские морозы котовий век недолог. А я смышленый оказался, то на капоте грелся, то у маминого бока, пока она была жива, а то под батареей у дворника Кузякина. Дворник меня так и прозвал – Кузя. Вроде как его малыш, любил он меня сильно. Бывало так сожмёт, особенно. Когда выпивши, аж косточки хрустят. Такая сильная любовь «до гроба». Я каждый его порыв страсти боялся, как бы не придушил. Но помог один случай.
Как-то голодный брёл по холодным лужам возле супермаркета и присматривал местечко, где погреться. Только я запрыгнул на крутую машину, чтобы свернуться калачиком, как вдруг услышал сзади:
– Ах ты, красавец!
И грубые мужские руки двуногого хозяина подхватили меня и засунули на заднее сидение. Я испугался, он меня накажет: я уже описал его заднее колесо, потоптался и полежал на капоте его тачки, забирая градусы мотора. Но меня с привычного теплого капота привезли в большой просторный тёплый дом. Я действительно, сначала перепугался, но затем обрадовался, когда меня засунули в какой-то плетенный красивый «домик». Волосатый и огромный хозяин, вручая меня в корзиночке стройной светлой хозяйке, в её нежные руки, резко заявил:
– Жанна, мы с тобой расстаёмся. Забирай-ка ты вещи и возвращайся туда, откуда пришла. Вот тебе пушистого котёнка, чтобы не было одиноко! А я больше с тобой жить не хочу. Всё, надоело, разбегаемся.
Кругом начиналась соловьиная весна, а в расколотом доме запахло туманной осенью. Я всю их возню слышал, когда они «разбегались». Он орал, обвинял и обзывал. Что она не породистая, такая же дворняжка, как и эта кошка, то есть я, Кузя. Что она не может даже родить ему сына. Она швырнула в него кухонное полотенце, видно что-то готовила на кухне, просто молча взяла меня и закрыла за собой дверь. Ушла гордо, но красиво. В общем, выдворил он её с подарком на улицу. Но я успел справить свою маленькую нужду этому мужлану на его дорогущие туфли, пусть повоняет и подумает. Грубиян и жлоб, пожалел даже денег на породистую кошку, подумал я про себя, теперь будут знать, как с дворняжками связываться. И оставленную лужу придется ему самому убирать. А я буду защищать свою хозяйку, какая бы она хорошая – плохая ни была. Я хотел бы стать чьим-то счастьем.
– Что я ему плохого сделала? Вот сво… чь, – жаловалась в трубку телефона Жанна подружке и гладила меня, мурлыкающего у неё на коленях. – Мы с ним вместе начинали, блин, и оба были в 90-х нищие. Я этому козлу помогала бизнес наладить, во всем поддерживала. Отдала этой скотине