Искупителя, слышал?
– Довелось.
– Ну вот. А так-то, не поверишь, я там эти три месяца лекции читал. О срезах, которые видел, о причинах, по которым они могли сколлапсировать, и ещё о всяком. Но я не так много знаю, так что быстро выдохся. Учеников всего два десятка, а аудитория огромная. Наверное, когда-то много их было. Сидят, очками своими смотрят, слушают внимательно. Странно было сначала, но привык. Нормальные ребята, в целом.
– Сюда не спешил, я смотрю.
– Я же знал, что временной коэффициент. Извини. Теперь и не пойму, как быть. Мне бы лучше быстрее вернуться, а то они без меня родят.
– Родят?
– А я не сказал? Все три понесли чуть не в первую ночь. Ходят теперь такие загадочные, переглядываются. Мне даже не по себе становится иногда.
Он допил коньяк из бокала, подумал и признался:
– Да постоянно не по себе. Знаешь, такое ощущение, как будто я свою функцию выполнил. Меня не гонят, ни в чём не отказывают, но дальше я уже не особо и нужен. Вот я, как в Школе освободился, сразу рванул сюда, за Настей. А тут…
– Прости. Так вышло. Но теперь у меня есть УАЗик. Как я понимаю, на нём можно попасть в Альтерион?
– На нём практически куда угодно можно попасть. Кстати, ещё выпить есть?
– Объяснишь, как? Выпить нету, всё кончилось.
– Я с тобой поеду. И это не обсуждается. А взять негде?
– Буду рад любой помощи. А вот гастронома тут не построили.
– Слушай, там же цыгане, ты говорил.
– И что?
– У них наверняка есть.
– Предлагаешь к цыганам?
– Это древняя почтенная традиция – нажраться и к цыганам. Сам Пушкин не пренебрегал.
– Я им не доверяю.
– Мне они ничего не сделают. За меня говорил Малкицадак!
– Это что за хрен?
– Неважно. Верь мне.
И мы пошли к цыганам.
К счастью, Эли к тому моменту уже утомилась нашим пьяным трёпом и ушла спать, так что мы закрыли башню и отправились вдвоём. Ключ я предусмотрительно спрятал. Не знаю, кто там за кого и что именно говорил, но народец вороватый. Оказавшись на улице в темноте, понял, что куда более пьян, чем мне казалось – давно не пил помногу, отвык. Но мы всё равно попёрлись, а как же.
В таборе горели костры, шумела вечерняя жизнь. Нам, как ни странно, обрадовались. Или вид сделали.
– За тебя говорил Малкицадак! – торжественно приветствовал Артёма Марко.
– И ты проходи, – небрежно поздоровался со мной.
У них, конечно, было. Тут же организовался стол, какие-то закуски, какие-то песни, кто-то плясал, может быть, даже я. Конец вечера оказался смутным. Давно я столько не пил.
Проснулся в палатке. Не сразу понял, где я, кто я и зачем. Рядом сопит тело. Пощупал – женское. В ужасе подскочил – нет, не толстая глойти, о которой я почему-то тут же подумал. Было у меня вчера что-то с этим телом? Не помню. Лучше бы нет.
На улице сидел за столиком смурной с похмелья Артём. Эка мы рога-то в землю…
– Поправишь здоровье? – хрипло спросил он. Лицо его было бледным, глаза красными.
– А