что-то буркнула в ответ. Учили. Это были самые скучные годы моей жизни. Основы бизнеса, экономики, финансирование… мрак.
Высвободившись из материнских объятий, я выбежала из столовой.
***
Дождь лил, как из ведра, небо было тяжелое и серое, и казалось, что рухнет на землю. Еще на подъезде к современному зданию из стекла и бетона увидел скопление черной массы людей. Много, слишком много людей, в основном – деловых партнёров, которые пришли попрощаться с Савелием Калининым. Решив припарковаться подальше – все равно на кладбище придётся ехать в лимузине, я не торопясь направился к входу в здание, откуда вот-вот должны были вынести гроб с телом покойного. Высматривал знакомые лица. За долгие годы узнал многих людей, но сейчас меня больше всего интересовала семья. Моя, но в тоже время и не моя. Предполагал, что после оглашения завещания они могли и вовсе проигнорировать похороны. Хорошо знал Лину с её властным и упёртым характером, да и у её мужа тот еще нрав. Невольно коснулся шрама над бровью, оставшегося после того, как Константин избил меня.
Меня узнавали, произносили сочувствующие слова, жали руки, ободряюще хлопали по спине – знали, чем для меня был дед. Протиснувшись к дверям, вошел внутрь, где в фойе стоял лакированный деревянный гроб, окруженный невероятным количеством цветов.
Взгляд сразу выхватил Лину. Она стояла рядом с усопшим, лицо, скрытое чёрной вуалью, опущено, в руке сжимает носовой платок. Ее муж чуть позади, отчаянно пытался придать лицу скорбное выражение. Мой взгляд невольно зацепился за худенькую, чересчур худенькую фигурку в черном.
Вера – моя так называемая невеста. Она даже не смотрела на деда, просто стояла, о чём-то задумавшись, совершенно позабыв, что правила этикета требуют выглядеть опечаленной. Губы девушки то кривились в презрительной усмешке, то плотно сжимались – она явно злилась. Слишком молодая и необузданная, совершенно невыдержанная, как молодое игристое вино. Я усмехнулся этому сравнению. Молодое вино слишком резкое и с горьковатым вкусом, а я привык к дорогим, с мягкими бархатистыми нотками.
Внезапно, она перевела взгляд на меня, и наши глаза встретились. В ее – неприязнь, презрение и интерес. Хм…
До нашей свадьбы как минимум пара-тройка месяцев, и за это время девушка должна свыкнуться с этим, узнать меня, а я должен постараться сделать так, чтобы наша с ней жизнь не превратилась в ад. Сглотнул горький комок, собравшийся в горле, и увидел, как губы Веры тронула усмешка. Ничего, я приложу все усилия, чтобы укротить эту дерзкую девицу.
В черном лимо собрались только близкие, включая меня. По дороге до кладбища пришлось сидеть рядом с Константином, от которого исходили флюиды ненависти. Старался не смотреть ни на кого, но взгляд невольно скользил, выбирая из всех присутствовавших в тесном пространстве Веру. Ее тонкие, обтянутые тонким нейлоном лодыжки, судорожно стиснутые пальцы, поникшие плечи. Я старательно избегал смотреть ей в лицо – не хотелось быть заживо сожжённым яростным пламенем из её глаз. Странно, но я испытывал чувство вины, и чем дольше мы ехали, тем сильнее оно разгоралось. Нет,