скрывающий тело девушки, волочился следом.
– Маш? – в первое мгновение он почему-то растерялся, не понял, что нянька попросту потеряла очки, а сестричек поставила наверх на случай, если линзы разбились. Лишь когда она подпрыгнула, близоруко уставившись на него, беспомощно щурясь, капризно сжимая пухлые губы, он сообразил в чём дело.
– Мы устали тут стоять! – заявили синеглазки.
Сергей отодвинул Машу, подхватил сестричек на руки и быстро отнёс в палату, усаживая рядышком на кровать, машинально одев каждую в заранее приготовленный махровый халатик. Не оставлять же укутанных во влажные полотенца. В корпусе не холодно, но и не жарко, на фоне акклиматизации заболеть – как нечего делать. Потом он вернулся в душевую – Маша так и стояла, почти не шелохнувшись, как крот на свету, – нашёл её выпавшие очки и широким жестом выпустил возмущённую девушку.
А позже он выслушал такого, что только чудо, да присутствующий рядом Марат не дали придушить звезданутую няньку Алёшиных. В каких только наклонностях она его не обвинила! Как же, не должен он был переодевать девочек! Будто у девчонок сопли из носа наутро не потекут, если в сухое не закутать после душа.
И самое абсурдное было в том, что выговаривала, нет, вывизгивала ему не кто-нибудь, а педагог по образованию. Пришлось рявкнуть на бесноватую, а пока она хлопала близорукими глазами, выскочить на свежий воздух, где кружились кипенные хлопья снега и мирно оседали на уже заснеженную гладь.
Только покурив, он, наконец, успокоился и вернулся в полутёмный корпус. Дети спали без задних ног, свет горел у воспитателей, а в холле, понурив голову, сидела нянька-фурия.
– Сергей Витальевич, я бы хотела извиниться, – быстро проговорила Мария Константиновна, когда он проходил мимо, бросив мельком взгляд на сгорбленную маленькую фигурку.
– Извиняйтесь, – он всё ещё был зол. По-хорошему, подобный «конфликт» тянул на серьёзное служебное разбирательство. У него были все причины отказаться от работы с синеглазками, потребовать отселить их с безумной нянькой в другой корпус.
– Я прошу прощения за своё поведение. Я вовсе не думаю, что у вас есть такие склонности…
– Какие «такие»?
– Я не думаю, что вы педофил.
– Пойду обоссусь от счастья, – прошипел Серёга Витальевич.
– Поймите, я вовсе не хотела вас оскорблять и говорить всё это.
– Но сказали и оскорбили, – Сергей развёл руками, разглядывая Машу. Вот же чёрт, ему бы отчитать её на правах старшего, представителя клуба, официального лица, поставить на место эту маленькую любовницу женатого мужика, изображающую из себя святошу, а он разглядывает хорошенькое личико, почти любуется им.
– Просто… Сергей Витальевич, понимаете, я немного пугаюсь, когда оказываюсь без очков, – на пухлую верхнюю губу скатилась слезинка, как же Серёге захотелось её