догадываясь, что костюм и галстук не лучшая форма для многочасового перелета. Вдруг в самолет вошли египтяне или, может, бедуины, но в этих своих белых нарядах и с автоматами в руках. Они гордо шли по проходу. Мы невольно вжались в кресла, – ищут кого-то? Бедуины проследовали через весь самолет до конца коридора, вошли в туалеты, забрали говно и мусор и так же гордо вышли… Пора привыкать к потрясениям, все-таки наш жизненный статус меняется.
Аден – первый фри-шоп в жизни. Эта по большому счету занюханная лавчонка произвела на нас сильное впечатление: аппаратура, виски, сигареты, часы «Сейко», – надо бы купить на обратной дороге, когда денег заработаем.
В Дар-эс-Саламе, пока самолет выруливал к месту остановки, мы увидели в иллюминатор группу молодых людей приблизительно нашего возраста, загоревших, в шортах и рубашках песочного цвета, с красивыми дорожными сумками и с оружием в чехлах. Они выпрыгнули из открытого джипа и перегружали вещи в маленький самолетик, один из них уверенно сел на место пилота. Ну да, конечно, Танзания, на охоту… сафари. Значит, это не телевизионная или киношная сказка…
Стоило нам прилететь на место, как рухнула перспектива проживания в столице. Руководитель группы дорожников (интересно, что я запомнил его имя и фамилию – Валентин Паничкин) огласил нам наше «предписание»: Качин летел в провинцию Софала в местечко Шимойо (одно из самых опасных мест Мозамбика в то время ввиду постоянных боевых действий), а меня направили в джунгли на реку Замбези. На наших столичных местах, как нам объяснил Женька, получивший посылочку в целости и сохранности, уже сидели «старшие товарищи», которым совершенно не хотелось удаляться от общественной жизни, посольского магазина, кино и т.д. Они уже сработались, в некоторых случаях спились, с руководителем контракта, а салагам (нам) место в провинции. «Вы хоть Африку увидите, экзотику, фрукты там всякие, овощи, жирафов этих и слонов», – объяснил нам Паничкин. О чем-то таком мы догадывались и без него.
Жизнь показала, что «старшие товарищи» – это, как правило, не профессиональные переводчики, а особенные люди, имевшие лапу в ГКЭС, чуть-чуть говорившие на испанском или португальском языках и обладающие безукоризненными анкетными данными. Помню, в Гвинее-Бисау, куда меня занесло через несколько лет, старшим переводчиком аппарата экономсоветника посольства СССР был геолог, который поработал пару лет на Кубе и слегка подучил испанский. Португальского языка он просто знать не мог, постоянно смущался и бестолково перепоручал переводы «вниз» – простым трудягам. Зато он был русским, из рабочих, членом партии, женатым, имел детей, короче, являлся абсолютно контролируемым и желанным элементом для заграницы – все одобрял на многочисленных собраниях и копил деньги на машину / квартиру / новую мебель в СССР. Такие люди, приходя на собеседование к консулу – обязательное мероприятие на следующий день после прилета, – верили на слово всему, типа «враг не дремлет», «сюда не ходить, здесь ЦРУ», «остерегайтесь провокаций»,