никогда не увидеть лика богини: твоя душа будет неприкаянно слоняться в нашем мире, среди проклятых погостов и разорённых кладбищ. – Отпустив его плечо, батюшка поднял указующий перст к небесам.
– А что если речь об отце, избивающем своих жену и детей? Что тогда? Как можно ему противостоять? Можно ли его убить? Как метод самозащиты. Ну, или хотя бы ударить? – Арсений, как мог, изображал спокойствие, стараясь намертво сковать каждый лицевой мускул. И хотя под одеждой всё его тело дрожало, его мимика лишь мельком выдавала тревожность.
– Мужчина отвечает перед богиней не только за себя, но и за всю свою семью. Это очень тяжкое бремя, такому юному парню как вы этого пока не понять. Мужчина должен следить за тем, чтобы его чета не сбилась с пути истинного и для этого, порой приходится поднимать руку на любимых. – Он вёл себя совершенно спокойно, говоря подобное: ни в его голосе, ни в его мимике или взгляде не читалось не малейшего намёка на сострадание или жалость.
– А у вас есть семья? – Если бы глаза могли наглядней демонстрировать эмоции, то в его глазницах сейчас бы пылал огонь.
– Конечно. Как же без неё. Без семьи и птенец из яйца не вылупится. – Батюшка, прищурившись, улыбнулся, и развёл ладони, словно пытался показать насколько большая у него семья.
Люди в церкви, посчитав достаточным выказанное ими лицемерное страдание, стали постепенно расходиться. Ушли и родители Арсения: отец снова с кем-то завёл длинный разговор, а значит трезвым его ждать сегодня опять ни стоит.
– Небось, и вы тоже жену бьёте? – Арсений, хрустя костяшками, сжал трясущиеся кулаки.
– Ну, когда у неё грех на уме, то да, приходится. – Служитель церкви почувствовал агрессию в голосе и движениях прихожанина и стал менее добрее в своих манерах.
– Поди, и выпить тоже любите? – Лицо Арсения становилось всё более и более хмурым.
– А как же, святое дело выпить в выходной. – Единственная фраза произнесённая главой монастыря с искренней радостью.
– То-то я чувствую, от вас святым делом несёт.
– Не хами, мальчик. – Он подошёл к нему ближе, чтобы их разговор точно никто не услышал.
– С моей стороны было большой ошибкой приходить сюда и просить у чертей совета. – Их грубые каменные взгляды врезались друг в друга.
– Уходи отсюда и больше не возвращайся. Я скорее пущу сюда Хардимийцев или Тармитийцев, чем тебя.
Конечно, такие слова просто не могли не шокировать Арсения: услышать из уст священника, что он с большей радостью примет еретиков, чем тебя – это удар в самое больное, для любого верующего человека. Ведь каноничная церковь ненавидит сторонников Хардима и Тармитии сильнее, чем людей практикующих оккультизм, хотя Хардимийцы и Тармитийцы также свято почитают богиню Лиссию – просто делают это не по заветам классической Элитийской церкви.
– Знаете, батюшка, хоть вы и носите рясу, епитрахиль и крест, но я уверен, что после смерти вам ни за что не увидеть лика богини. Ваша душа будет метаться