и за повара и за келаря? – поинтересовался приор.
– Приходится трудиться, отец-настоятель, ради блага нашей братии, – смиренно ответил Фергал.
– Хорошо. Значит, ключи от монастырского подвала, где хранятся бочки с вином, есть только у тебя?
– Понятное дело, что я не могу их никому более доверить, – ответил монах. – То ведь известно, как падки наши братья на весёлые возлияния. Вспомните, как давеча в день святого Мирена праздновали и вы распорядились целых три бочонка выкатить!
– Увы, моя щедрость, к сожалению, не пошла братии во благо, – сказал с некоторым смущением настоятель. – К счастью, архиепископ прибыл только через день и не увидел этой бражной вакханалии. Но, клянусь святым распятием, больше такого хмельного разгула в нашей обители я не допущу!
– Вот-вот, и я говорю, отец-настоятель, – вторил ему Фергал. – Поэтому-то я всегда и храню ключи от подвала на моём поясе, чтобы ни у кого из иноков не возникло искушение без спроса в подвал проникнуть, да к винным бочкам приложиться. Вдобавок там у меня и комнатка обустроена, где я травы целительные храню, да снадобья лечебные готовлю во благо вашего здравия, да и прочих братьев. – Рябое лицо молодого монаха расплылось в самой доброй улыбке.
– Это ты правильно делаешь, сын мой… Так вот, надобно тебе также обустроить в подвале одинокую келью с засовом снаружи и поместить туда втайне и со всеми предосторожностями брата Лазариуса… на несколько дней. Да чтобы ни одна живая душа об этом ни прознала! – слова приора прозвучали как приказ полководца.
– Лазариуса? – изумился Фергал. – Да за что же бедного старика в подвал-то? А впрочем, пускай там своим наукам крыс обучает, – беззаботно продолжил молодой монах. – Его высокопреосвященству виднее, где ему место. Только как бы мне туда этого книжника заманить?
– Я полагаюсь на твою смекалку, брат Фергал. Неужели у тебя не появится какой-либо хитрой мысли, как это обделать? Но это первая часть твоего задания, – сказал приор и продолжил далее: – Как только Лазариус будет уютно устроен в своей темнице, то есть я хотел сказать – келье, тебе надобно будет напрячься и выпытать у старца, кому он поведал про подслушанный им давеча разговор.
– Ага! – смекнул по-другому монах. – Вот куда желание ведать всё на свете и учить других заводит даже праведников. А ведь все его таким и считают. Верно, архиепископу Гамильтону не по душе, что любопытный старец услыхал некий сокровенный разговор. Так ведь?
– А ты смышлёней, чем кажешься, брат Фергал, – не удержался от похвалы приор, после чего, однако, сурово добавил: – Впрочем, советую тебе свои мысли и догадки держать при себе, а язык развязывать только когда тебя об этом вопрошают, а иначе тебя ждут ещё большие неприятности, чем брата Лазариуса. Ну всё, монах, ступай с Богом, ты знаешь, что делать. Оповещай меня обо всём.
Дав такие указания Фергалу и взяв у него корзинку с закуской, приор приблизился к воротам аббатства, около которых наготове стояла маленькая кавалькада