и что ежели им посмеют причинить вред, то страшная кара вождя Бьюкэнанов и всего его клана ждёт злодея. Форестера такой отпор смутил и заставил задуматься. В итоге, устрашённый перспективой ужасной мести со стороны семьи Бьюкэнанов, сэр Дункан вынужден был отступить.
– Так мой отец стал полноправным владельцем Арнприора и уже в младенческом возрасте смог отстоять свою собственность и защитить её от посягательств алчного злодея, – закончил первую часть рассказа Эдвард Бьюкэнан, после чего сэр Роберт поднял кубок и предложил тост за благородство души и верность законам чести. Тост был дружно поддержан, и через некоторое время Бьюкэнан вновь продолжил повествование:
– В один прекрасный день, а точнее вечер, собрал мой батюшка своих друзей на пиршество, вот как сейчас хозяин Крейдока, благородный сэр Роберт. Гостей, правда, было поболее чем здесь. Однако я не припомню среди них, вас, сэр Роберт.
– Мне помнится, то был как раз первый год, – заметил скорбно Роберт Бакьюхейд, – как не стало леди Кентигерны, и я пытался забыть своё горе в пограничной области, выполняя волю нашего короля Иакова и вымещая мою злость на судьбу на английских и шотландских мародёрах.
– Ну, так вот, – продолжил Бьюкэнан. – Вино лилось рекой, играла лютня или арфа – право, не помню уже, что именно, – в большом зале замка было людно и весело. А я тогда был непоседа и носился по всему нашему дому. Подражая отцу, я решил обойти все замковые укрепления Арнприора и проверить надёжно ли они охраняются. Поднявшись на одну из башен, я вдруг заприметил, как по пролегающей мимо ворот замка дороге едут не спеша три всадника. Они видимо были уставшими, ибо у одного из них через лошадь была перекинута туша убитого на охоте оленя.
«Как так! На нашей земле кто-то осмеливается охотиться!» – вознегодовал я и бросился с этой вестью к моему отцу. Пиршество во дворце в это время было как раз в самом разгаре. Вино лилось таким потоком прямо как река Форт после сильных ливней, столы ломились от еды, а мой отец и его гости, разгорячённые не только вином, но и более крепкими напитками, разговаривали во весь голос, смеялись, спорили, шутили. Дворцовый бард играл на лютне или арфе.
«Отец! – крикнул я. – Какие-то люди убили оленя в окрестностях нашего дома и имеют наглость везти его мимо самых ворот замка!»
«Что!? – гневно взревел хозяин Арнприора. – Пойдём же взглянем на этих проходимцев!»
И отец ринулся вниз, сопровождаемый галдящими гостями. Так живо я принёс эту весть и так стремительно было движение моего отца, что несчастные охотники не успели отъехать и тридцати ярдов от замка, как их остановил звучный оклик барона Арнприора:
«Эй, вы! Стойте немедленно и отвечайте прямо: кто вы такие и по какому праву убили оленя на моих землях».
Грозные слова отца были подкреплены выбежавшими из ворот ратниками с пиками и луками. К тому же многие из гостей, большинство из которых были нашими родственниками,