Чудотворец наших времен. Святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский
полку Игореве». События, описанные безымянным летописцем, оказывается, происходили здесь, на этой самой земле.
Но есть и другой подвиг. В уединенной монашеской жизни, в молитве, которую слышит Господь. Если ты постоянно пребываешь в молитвенном состоянии, если живешь по Заповедям Божьим, многого можешь достигнуть. Есть и великие святые – проводившие дни и ночи в молитве. И даже были такие затворники и молитвенники, что научились не спать, а лишь дремать всего несколько часов в сутки. Не есть вообще Великим постом, да и воду пить не всегда. И быть при этом столь сильными духом, что Господь дает одним возможность творить чудеса исцеления, другим прозорливость, третьим дар рассуждения и изложения событий на бумаге.
Тогда же и решил Миша, что путь его будет в монахи. Но отец настоял, чтобы он учился сначала в кадетском училище, потом в университете, на юридическом. И вот он, уже судейский чиновник, бежит из Харькова неизвестно куда. Власть в Харькове сменилась уже в четвертый раз – конца и края нет братоубийственной бойне.
Кто же остановит убийства, спасет народ русский? Резня идет от ожесточения сердец, оттого, что народ отвернулся от Господа. Прости и помилуй нас, окаянных, Вседержитель…
– Михал Борисыч, да вы что же, не слышите? – возмущенно крикнул Ефим, снова подойдя к Михаилу. – Все ушли, одни мы остались! Ведь пропадем!
– Нет, Ефим, не пропадем. Не волнуйся, все будет хорошо.
– Да где хорошо, разве не слышите?
Отчетливо прозвучал разрыв снаряда. Послышался ружейный треск, крики.
– Господи, да ведь это наши погибают! – крикнул Ефим. – Напали поганые!
Они подбежали к своей повозке. Бой шел там, впереди, куда двинулись беженцы. Там их, оказывается, поджидала засада.
– Правь в лес, Ефим, – сказал Михаил, садясь на подводу и прижимая к себе перепуганную девочку. – Не бойтесь. Повторяйте за мной: «Господи Иисусе Христе, помилуй нас»..
Ефим погнал лошадь, и когда они укрылись в лесу, по дороге промчались какие-то кавалеристы. То ли петлюровцы, то ли махновцы, то ли красные – Михаил и Ефим разобрать не смогли.
День клонился к вечеру, в лесу становилось сумрачно, и Ефим решал, как поступить дальше. Выстрелы утихли и, похоже, неприятель ушел, сделав свое дело.
Молодой барин по-прежнему сосредоточенно молчал, глядя в одну и ту же точку, в просвет между соснами, откуда падали лучи заходящего солнца. Хвойный лес дышал смолистым запахом. Осенняя свежесть шла от папоротника и кустов снежноягодника, тут и там белеющего между высоких сосен.
– Надо ехать, – сказал Ефим, поняв, что решения надо принимать ему, потому что молодой барин, по всей видимости, опять молится.
– Да, Ефим. По дороге на Адамовку и поезжай.
– А коли враг по той же дороге пошел?
– Ничего, поезжай.
Ефим только сморщил свой лоб под козырьком картуза, опять подумав, какой никчемный сын вырос у барина. В кадетское училище его отдавали, военный из него не вышел. Учили в университете уму-разуму, да не научили. Два других