прозвучала еще тогда. – Разговаривая с ней, не могла не улыбаться. Подруга была светлым лучиком после всего случившегося со мной. Именно она стала инициатором нашей дружбы. Когда я только появилась в госпитале, то не общалась практически ни с кем. Была как ёжик. Любая отвлеченная от работы тема, встречалась мной в штыки. Ната постепенно, слой за слоем снимала сковавшую мою душу броню.
– Странно то, что ты вчера исчезла из госпиталя, не посчитав нужным рассказать мне все. Слухи ходят по больнице, Дэла. Приезжает главный меценат. Ты знаешь кто это?
– Понятия не имею. И, честно говоря, не слишком интересуюсь. За нашу работу я не переживаю. Да и в остальном стыдно не будет.
– Ты только о работе и думаешь, трудоголичка.
– Почему прозвучало это далеко не комплиментом? – Наши пикировки с Натой иногда перерастали в целые баталии. Но мы никогда друг на друга при этом не обижались.
– Интересно, а этот меценат знает, что ты не просто заведующая отделением?
– А вот эту информацию мы прибережем. Не нужно ему знать лишнего.
– Ты скоро приедешь?
– Да, – я слегка замялась, снова недоумевающе глядя на записку. – Я уже в дверях.
– Быстрее, тут подъехала девушка из агентства по обслуживанию праздников. Ждет только тебя, чтобы согласовать какие-то детали. Я не стала вдаваться в подробности.
Заверив подругу, что скоро буду, выбежала на улицу. Ближайшая станция кайрона (метро – прим. авт) находилась в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. За время пути я успевала поздороваться практически со всеми соседями. Рядом проживали в основном пожилые пары, чему я несказанно в свое время порадовалась. Никто не пытался звать меня на свидание или прогулки. Кто-то скажет, а как же одиночество? Оно меня не тяготило. Я много читала, просматривала в сети различные медицинские курсы повышения квалификации. В общем тратила время на то, чтобы совершенствоваться, как врач. Кто знает, если бы в моей жизни была любовь, смогла бы я посвящаться столько времени любимому делу.
Мои пожилые соседки были озабочены единственным вопросом. Чем я питаюсь. Потому что, по их мнению, я была чересчур худая. Пожилые ведьма и гоблинша каждый вечер старались принести что-то съедобное.
– Деточка, пока ты одна стоит баловать себя разными вкусными деликатесами. Когда семья будет, про себя забудешь. Все малышу да мужу отдавать предстоит, – говорила одна из соседок.
– Что ты ее против брака настраиваешь, Клоренс? – спорила с ней другая. – Не слушай старую перечницу. Найдешь правильного мужа, и он сам вам с ребятенком будет самое лучшее приносить, – приговаривала госпожа Мозес, вкладывая в мою руку контейнер со сладким пирогом.
Их добродушные споры грели мне душу, напоминая, что где-то в другом мире у меня тоже есть родные. И если бы им приходилось препираться друг с другом, то именно так они бы и делали. Мама, бабушка и тетя не захотели возвращаться в материальный мир. Они были счастливы там. А я не стала настаивать. Кто знает,