она с таким видом, в котором заметна была радость ястреба. – Это хорошо, что наколядовали столько! Вот так всегда делают добрые люди; только нет, я думаю, где-нибудь подцепили. Покажите мне сейчас, слышите, покажите сей же час мешок ваш!
– Лысый черт тебе покажет, а не мы, – сказал, приосанясь, кум.
– Тебе какое дело? – сказал ткач, – мы наколядовали, а не ты.
– Нет, ты мне покажешь, негодный пьяница! – вскричала жена, ударив высокого кума кулаком в подбородок и продираясь к мешку.
Но ткач и кум мужественно отстояли мешок и заставили ее попятиться назад. Не успели они оправиться, как супруга выбежала в сени уже с кочергою в руках. Проворно хватила кочергою мужа по рукам, ткача по спине и уже стояла возле мешка.
– Что мы допустили ее? – сказал ткач, очнувшись.
– Э, что мы допустили! а отчего ты допустил? – сказал хладнокровно кум.
– У вас кочерга, видно, железная! – сказал после небольшого молчания ткач, почесывая спину. – Моя жинка купила прошлый год на ярмарке кочергу, дала пивкопы, – та ничего… не больно.
Между тем торжествующая супруга, поставив на пол каганец, развязала мешок и заглянула в него. Но, верно, старые глаза ее, которые так хорошо увидели мешок, на этот раз обманулись.
– Э, да тут лежит целый кабан! – вскрикнула она, всплеснув от радости в ладоши.
– Кабан! слышишь, целый кабан! – толкал ткач кума. А все ты виноват!
– Что ж делать! – произнес, пожимая плечами, кум.
– Как что? чего мы стоим? отнимем мешок! ну, приступай!
– Пошла прочь! пошла! это наш кабан! – кричал, выступая, ткач.
– Ступай, ступай, чертова баба! это не твое добро! – говорил, приближаясь, кум.
Супруга принялась снова за кочергу, но Чуб в это время вылез из мешка и стал посреди сеней, потягиваясь, как человек, только что пробудившийся от долгого сна.
Кумова жена вскрикнула, ударивши об полы руками, и все невольно разинули рты.
– Что ж она, дура, говорит: кабан! Это не кабан! – сказал кум, выпуча глаза.
– Вишь, какого человека кинуло в мешок! – сказал ткач, пятясь от испугу. – Хоть что хочешь говори, хоть тресни, а не обошлось без нечистой силы. Ведь он не пролезет в окошко!
– Это кум! – вскрикнул, вглядевшись, кум.
– А ты думал кто? – сказал Чуб, усмехаясь. – Что, славную я выкинул над вами штуку? А вы небось хотели меня съесть вместо свинины? Постойте же, я вас порадую: в мешке лежит еще что-то, – если не кабан, то, наверно, поросенок или иная живность. Подо мною беспрестанно что-то шевелилось.
Ткач и кум кинулись к мешку, хозяйка дома уцепилась с противной стороны, и драка возобновилась бы снова, если бы дьяк, увидевши теперь, что ему некуда скрыться, не выкарабкался из мешка.
Кумова жена, остолбенев, выпустила из рук ногу, за которую начала было тянуть дьяка из мешка.
– Вот и другой еще! – вскрикнул со страхом ткач, – черт знает как стало на свете… голова идет кругом… не колбас и не паляниц, а людей кидают в мешки!
– Это