все вредные девчонки полопаются от зависти.
«Ох, лапочка. Да мы и были вредные девчонки».
Я отхлебываю пива из его банки. Он поди воображает, как я бреду по усыпанному листьями кампусу, навьюченная рюкзаком, – на уме одна учеба, не дай бог на пару опоздать. Как же он ошибается…
Я не могу изменить то, что мы сделали. Что я сделала. Я превратилась в чудовище – ведь этот мир так легко делает чудовищами девушек, которые хотят того, что принадлежит не им.
Этот парень на фотографии – его не будет на встрече выпускников. Я об этом позаботилась. Равно как и о том, что там не появится его подружка и что я никогда больше не увижу ни его, ни ее.
6. Тогда
После Дэйва-Любовь-Морковь я подсела на эту иглу. Я рассчитывала, что моя дерзость позволит мне сблизиться с Салли, создаст вокруг меня такую ауру, что она узнает во мне родственную душу. Но дни шли, а ничего не менялось. Несколько раз на парах наши взгляды встречались, но мы ни словом не перемолвились до следующих выходных, когда пересеклись на вечеринке студенческого братства Бета.
Мне хотелось мужского внимания. Поменьше одежды, побольше алкоголя – и вот я уже танцую, поглаживая собственное тело. Со мной была Лили из Баттс-С, которую бортанули друзья, – она была вся румяная от водки. Я ощущала на себе взгляды окружающих и все выше поддергивала юбку. И вдруг голос, который Лили не принадлежал, проник мне в ухо, и чьи-то холодные руки сомкнулись у меня на ключицах.
– Прекрати это, слышишь, – проговорила Салли.
– Что прекратить? – Я попыталась обернуться, но она крепко держала меня и пощипывала мою кожу.
– Выделываться им на потеху.
И она сама развернула меня к себе.
– Ты думаешь, что нравишься им. Что они хотят сойтись с тобой поближе. Но на самом деле они просто пялятся на тебя со скуки.
– Они – в смысле, парни? – Они стаями кружили вокруг нас – бывшие короли своих школ, спортсмены с глазами хищников.
Салли резко хохотнула.
– Причем тут парни? Я о девчонках, дуреха! – «Дуреха» она выговорила мягко. – Они притворяются, что все такие резкие и дерзкие, но это не более чем игра. Или хуже того, прикидываются белыми и пушистыми, а потом судачат у тебя за спиной. Вон как твоя соседка.
Флора, с ее бумажками-мотивашками. Сегодня она налепила на нашу дверь листочек с надписью: «Доброта каждому по карману». С той ночи имени Дэйва-Любовь-Морковь она как-то попритихла. Я понимала: она меня осуждает.
– Ну и хрен с ними, – фыркнула я.
Глядя мне в глаза, Салли надавила большим пальцем мне на подбородок.
– Ты-то у нас не белая и пушистая.
Не знаю, был это вопрос или утверждение, но ответ у меня все равно был один.
– Ни разу.
– Вот и хорошо. Ненавижу белых и пушистых.
Мы кружили на месте, и я пыталась понять, что же в ней так притягательно, но это было все равно что пытаться удержать в ладонях бабочку. Зрачки у нее были расширены – она явно была под кайфом, – губы алые, за спиной колыхалась грива волос. Но все это могла