которые принес Джек. Остались ли они лежать на столе Томаса, или он забрал их с собой?
Джек ушел вслед за Марлой, и Мэри не решилась попросить его проводить ее до дома. Пока он был тьмой без единой искорки эмоций, она чувствовала рядом с ним тревогу.
Она нашла себя в том, что «видит» людей даром рисующей. Но сейчас Джек был для нее невидим.
Будто его и не было.
Мэри оставила Томаса в совершенно растрепанных чувствах, но, к сожалению, ничем не могла помочь другу-шакалу.
Наоборот, она слышала, что он хочет остаться один. Она понимала его.
Ни о каком деле речи не пойдет, пока они не вернут Киру.
Если бы еще знать, как это сделать…
А ведь она, Мэри, может помочь! Она может нарисовать Киру.
Думать о подруге и применить свой дар.
Почему это не пришло ей в голову раньше? Она могла сделать это еще вчера!
Время. Время идет. И сейчас, когда Мэри осознала всю степень своей глупости, оно больше не кажется вязкой субстанцией, обволакивающей все вокруг.
Нет.
Теперь оно летит с бешеной скоростью, и Мэри кожей чувствует: что-то происходит. Прямо сейчас.
И она не в силах это предотвратить.
Она опоздала.
Хлопок двери заставляет ее сердце заколотиться от ужаса. Задумавшись, она не почувствовала чьего-то приближения!
Раскрыв свои слепые глаза, Мэри пятится от окна, пытаясь нащупать руками хоть что-то похожее на оружие.
Дыхание. Она слышит дыхание!
Что с ней? Почему она ничего не «видит»? Неужели дар решил покинуть ее именно сейчас, когда он так нужен?
– Что с тобой? – слышит она тихий голос Джека.
Облегчение накрывает ее штормовым шквалом, ноги подкашиваются, и Мэри, всхлипнув, опускается на пол.
Руки Джека подхватывают ее, не дают упасть, и она носом утыкается ему в плечо, наконец, начиная чувствовать запахи.
Пыли и влажной шерсти, будто Джек надел новый плащ, который еще не успел пропахнуть его одеколоном, вишневым табаком Киры и совершенно непередаваемым букетом ароматов полицейского участка.
Она слегка ведет головой, задевает щекой его подбородок и понимает, что сегодня утром он пренебрег бритьем. В голову приходит совершенно нелепая и неуместная сейчас мысль: пока ее глаза не ослепли, она никогда не видела его с щетиной на лице.
Ей становится стыдно.
– Я тебя не слышала, – тихо говорит она. – И испугалась… немного.
Ей хочется провалиться сквозь землю из-за того, что ей приятно стоять вот так, в кольце его рук.
Она никогда не позволяла себе мечтать о Джеке.
Никогда.
Потому что он – человек.
Потому что она – Тварь.
– Прости, – его дыхание шевелит ее отросшие волосы, и она чувствует, как щекам становится горячо.
Надо отстраниться.
Твари не место рядом с человеком. Даже если эта Тварь – слепая полукровка.
– Все нормально, – неловко отвечает Мэри. И невероятным усилием воли выпутывается из рук Джека. – Зачем ты пришел?
Он будто бы отступает на шаг.