очень и очень аккуратно. Правда, подобная предусмотрительность вряд ли его спасет. Когда игральные кости остановятся, они остановятся – вот и все. Но рисковать нет смысла. Мэт вообще ненавидел риск. Ну, если речь не идет, конечно же, об азартных играх, и для него они вряд ли могут считаться риском.
У лавки, где продавались мечи и кинжалы, он увидел бочку, из которой во множестве торчали боевые и дорожные посохи. За товаром присматривал внушительный детина, костяшки пальцев у него оказались сбиты, а нос у него явно был не раз сломан. С поясного ремня у него, помимо неизбежного изогнутого кинжала, свисала увесистая дубинка. Грубым голосом этот колоритный персонаж возвещал, что все представленные клинки – андорской ковки. Правда, все, кто не изготавливал собственных мечей, вечно заявляли, что покупатель держит в руках работу андорских мастеров или умельцев Пограничных земель. Или иногда еще тайренских. В Тире куют отличную сталь.
К величайшему удивлению и радости Мэта, в бочке обнаружился тонкий шест, изготовленный, судя по всему, из черного тиса. Он на целый фут возвышался у Мэта над головой. Вытащив шест, он пристально рассмотрел тонкие, почти что переплетающиеся волокна древесины. Точно, черный тис, все верно. Именно такая текстура, эти переплетающиеся волокна позволяют создавать луки удивительной силы, вдвое превосходящие луки из обычной древесины. Точно сказать нельзя, пока не начнешь остругивать лишнее, но этот шест выглядит идеальным. Во имя Света, каким же образом черный тис оказался здесь, на юге Алтары? Мэт был уверен: это дерево растет только в Двуречье.
Когда появилась хозяйка лавки – холеная женщина, корсаж которой украшала вышивка в виде птиц с ярким оперением, – и принялась было нахваливать достоинства выставленных клинков, Мэт перебил ее:
– Хозяйка, сколько вы хотите за эту черную палку?
Она моргнула, удивившись, что господин в шелках и кружевах хочет приобрести боевой посох, – пусть тот и тонкий, но она, вот проклятье, была совершенно уверена, что эта проклятая штука – самый что ни на есть боевой посох! – и назвала цену, которую этот странный тип, даже не подумав торговаться, тут же заплатил. Отчего хозяйка моргнула еще раз и нахмурилась, подумав, что надо было запросить больше. Мэт и заплатил бы куда больше за составляющие двуреченского лука! Закинув необработанный шест на плечо, он отправился дальше, жадно доедая остатки пирожка и вытирая руки о полы камзола. Однако сюда Мэт пришел вовсе не ради завтрака, не ради шеста и не ради азартных игр. Его интересовали конюшни.
На извозчичьих дворах и в платных конюшнях всегда пара-тройка лошадей выставлена на продажу, а если предложить хорошую цену, хозяева продадут и тех, что отдавать не собирались. По крайней мере, так было обычно до прихода шончан. По счастью, в Джурадоре они задерживаться не стали. Мэт переходил от конюшни к конюшне, от стойла к стойлу, рассматривая гнедых и чалых, чубарых и пегих, мышастых, каурых, вороных, серых в яблоках