Почему не развлечься немного, когда предоставляется такая возможность? Я скоро с ума сойду от здешней жизни. Я уже не ребенок, и все равно мне ничего не разрешают! Нельзя даже выйти из дома без присмотра. Да я все равно что в тюрьме. Я так помру со скуки!
Она едва не брызгала слюной.
Потом она резко развернулась и вылетела из конюшни, задрав нос. Рот ее превратился в крошечный красный венок. Губы казались удивительно мягкими. Груди тоже были округлыми и мягкими и слегка подскакивали в вырезе платья в такт шагам. На это я обратил внимание. Мирко рассказал мне однажды, что иногда в груди у женщины может быть много молока, но незачем слишком много о таком думать.
Должен признаться, непросто не думать о том, о чем не следует думать слишком много! Особенно когда это что-то мягкое, упругое и полное молока. Получается, женщины – своего рода коровы, только у них между ног ничего не болтается.
Когда я позднее спросил Мирко, почему он отказался прогуляться с ней вдоль реки, он ответил какую-то чушь.
– Она же не этого хотела, Додо. Она хотела со мной на сеновал. А на это я не согласен.
Тогда я усвоил, что женщины разговаривают на языке, непохожем на мужской. Либо они просто глупые, раз не могут прямо сказать, чего хотят. Она же могла сразу предложить пойти на сеновал!
Нет, об этом я сейчас не желаю думать. Хочу подумать о чем-нибудь другом, пока жду Мирко. Хочу подумать о нас с Мирко.
Я знаю его столько, сколько могу вспомнить. А он меня – еще чуть дольше, если верить его словам. Мирко мне почти как старший брат, хоть я и крупнее. Он говорит, я так и не повзрослел. Только вырос.
Когда-то мы притворялись братьями – я младший, он старший. Давно это было. Потом я его перерос, и стало видно, что мы совершенно не похожи. Тогда я стал кузеном. Некоторое время нам верили, а потом кто-то стал расспрашивать о нашей семье. И я превратился в друга. Им-то я и хотел быть. Другом Мирко.
Я заметил, что я ни на кого в особенности не похож. Можно найти немного сходства с самыми мощными и сильными мужчинами, но я все равно будто бы всегда немного больше и сильнее. У меня все тело в твердых выпуклостях. Мускулы. Это лучше прятать, говорит Мирко. Поэтому я должен купаться в одиночку и ходить в рубашке даже в самую жару. Люди могут испугаться, увидев меня без рубашки, а я не хочу никого пугать.
А еще это, чтобы они не задавались лишними вопросами. Я и так вызываю любопытство. Я и сам себе любопытен. Не понимаю, откуда у меня все эти бугры? Я бы больше всего хотел быть похожим на Мирко, чтобы снова стать его младшим братом. Когда я об этом говорю, Мирко отвечает: «Мы никогда не узнаем, отчего ты такой сильный, Додо, так что незачем об этом и думать. Нужно просто принять это как данность».
Я рад, что ты не испугалась и не улетела, хоть я и сижу здесь полуголый. Непривычно кожей ощущать дуновения ветра, но раз рядом нет никого, кто мог бы меня увидеть, это неважно.
Хотел бы я быть не таким сильным.
Вот что! Мирко как-то рассказывал мне о комиксах, которые он читал давным-давно. Там был такой парень – еще сильнее меня, –