мой пациент в кресле. – Зато оно бесплатное.
Рабочие приносят новые кувшины. Сцена заполняется невероятными объектами: куклами, живыми собаками и кошками… даже птица отправляется в полет, а какая-то девушка по-змеиному струится среди черепков. И это ужасное действо призывает почтенного зрителя попробовать собственные силы… На подмостки поднимаются даже дамы, они тяжело дышат, их влечет молоток… Что скрывает ваш кувшин, достойнейший зритель? Предмет или существо? Отважитесь ли вы проверить его содержимое, принимая на себя риск его повредить? Порой нам кажется, что мы совершили нечто ужасное – пишущий эти строки, например, выпустил на свободу окровавленный манекен, – но это лишь иллюзия… А иногда малая величина сосуда не предупреждает нас о трепетном содержимом, и вот девочка совсем юных лет еще ниже склоняет свою бритую головку, пряча ее между коленями, и кричит: «Еще один разбитый кувшин!», а освободивший ее джентльмен не верит произошедшему, все еще вздымая руку с молотком…
Дж. Катберт
В кроличьей норе (I)
Фундаментом для дома ужасов служит спокойствие.
Летний вечер красив. Река течет размеренно, и лодка скользит неторопливо. Тени прибрежных кустов чертят на воде знаки причудливой каллиграфии.
Сестренки Лидделл сидят на самом носу; он взглянул на часы (тик-так) и снова взялся за весла. Волны по воде.
И больше никого нет. Все вокруг такое спокойное, умиротворяющее.
Тик-так.
Кое-что ему непонятно: где же другие? Почему он один в этой лодке с тремя дочками декана?
Пелена из теней и света на зеленоватой воде. Девочки отвечают на его взгляд улыбками. Розовые банты на их платьях и шляпках развеваются на ветру.
Он понимает, что видит сон, потому что это плавание на лодке происходило совсем не так. Вообще-то, теперь он видит только Алису. Никого больше нет – ни в лодке, ни на берегу. Возможно, и во всем мире тоже. Насколько ему известно, Алиса Лидделл сейчас не маленькая девочка: ей больше двадцати лет, и она замужем.
Все это давно прошло, сцена, которую он сейчас проживает, – всего лишь сладкий обман.
Но как же приятно любоваться ею в этот вечер цвета сепии!
Алиса прерывает его размышления:
– Ваше преподобие, полезли в кроличью нору?
– Полезли, – отвечает он не раздумывая. А затем начинает сомневаться: – Но там темно… Ты не боишься?
– Я не боюсь. А вы?
– Ну конечно же нет.
Он сам знает, что лжет. Потому что на самом деле кроличья нора внушает ему ужас.
Но ответ уже дан, пути назад нет, думает он. Он уже согласился.
Тик-так. ТИК-ТАК.
Что это за звук? Так тикают часы на комоде в спальне, понимает он.
ТИК-ТАК.
Ах, боже мой, боже мой! Я опаздываю.
Он вспоминает, что по прибытии в Кларендон