мама.
– Ну вот ты и спроси. Если что, супругу Алана я видел возле столика с фруктами. А я пока что заберу Адель. А то она, бедная, уже устала.
– Да! Да! – Я умоляюще смотрю на маму.
– Хорошо. Но Адель, Ири на тебе! Пригляди за сестрой.
– Обещаю не спускать с неё глаз! Всё будет хорошо!
***
Мы перемещаемся в дальнюю часть сада – подальше от гостей, поближе к прохладному озеру. В воде мелькает серебристая рыба, и тут же сверху пикирует хищная птица. Взмахнув крыльями, она взлетает уже с трепыхающейся добычей в лапах.
“Руанд – это страна хищников, и они тут на каждом шагу!” – думаю я, с теплотой вспоминая мирный пруд возле нашего дворца в Аштарии.
Папа тем временем рассказывает нам о каком-то боевом приёме, который Дерек тут же просит показать. Пока они дурачатся на поляне (волкам лишь бы подраться!), я прячусь от солнца в деревянной беседке в форме гриба, корзинку с сестрой ставлю на колени.
Откидываюсь на высокую спинку. Ох… наконец-то можно отдохнуть!
Но вот несчастье… Голова снова так чешется, что хоть на стену лезь!
– Вот стану королевой и запрещу причёски! Вообще все! Ну просто мучение! – ворчу, пытаясь почесать зудящую макушку. – Признайся, Ириана, ты решила остаться кроликом, чтобы избежать этих страданий? – спрашиваю, заглядывая в плетёную корзинку.
В ней на красной бархатной подушечке, растянувшись, лежит Ири. Она шевелит длинными ушками и коротко дёргает задней лапкой – три раза. Это значит “не знаю”. Если бы дёрнула два раза – то “нет”, один раз – “да”. Хотя брат утверждает, что я всё выдумываю. Он уверен, наша младшая сестра не умеет общаться.
– Ириана, – нежно шепчу я, гладя пушистую голову кролика самыми кончиками своих детских пальцев. Шерсть мягкая как пух.
Ири совсем маленькая, она помещается в двух моих руках, а у папы и вовсе в одной. Но даже так – она самый смелый кролик, которого я встречала. Ничего не боится! Любопытная, милая… Моя младшая сестричка.
Ири широко и умилительно зевает, прогибаясь в спинке. Вытягивая белые лапки с розовыми подушечками и сворачивается комочком. Приоткрыв один глаз, внимательно смотрит на меня.
– Хочешь чего-нибудь? – уточняю я.
Дёрг-дёрг лапкой. Значит, “нет”.
Я улыбаюсь, но, как всегда, немного печально.
Когда Ири родилась, то почти сразу обратилась в кролика, и человеком так и не стала. Её проверяли лучшие лекари, маги колдовали день и ночь, но не смогли вернуть ей человеческую форму.
Обычно оборотень учится обращаться в зверя только на инициации, в период с шестнадцати до двадцати, и никак не раньше. Но бывает как с Ири… Слабый ребёнок, чтобы выжить, обращается в зверя. И больше не становится человеком.
Говорят, до пяти лет – ещё есть шансы. А потом – нет.
Ири уже шесть.
Мама всегда улыбается, глядя на Ири. Она ничего не говорит о своих страхах… но я чувствую, как плачет её сердце. С тех пор как сестре исполнилось шесть, мама потеряла надежду.
Иногда мне кажется, я единственная,