бы Коляну!
«Ка-апец» он произнес в точности как моя сестренка.
– Вот и норм, что Орловской не было, – эхом откликнулся Славка. – С ней тем более проблем не надо… Аль, ты чо тормозной такой? Как стукнутый… Ты лучше скажи, как это ты завис там над «чашкой»?
«Чашками» мы называли вазоны на лестнице.
– Чего?! – почему-то прямо похолодел я.
– Точно завис! – нашелся еще один свидетель феномена. – Секунды на две как будто в воздухе остановился… Я думал, это потому что ракурс такой со стороны. Но и потом ты медленно вниз пошел еще секунду. А потом уж нормально, на скорости… Не понял, чего ты сейчас напрягся-то?
А напрягся я, потому что пульс в голове забухал, словно прокачивая мозг, чтобы я вспомнил… а что?.. вот как, бывает, слово на языке вертится, а вспомнить не можешь, так и в ту минуту со мной было… еще чуть-чуть – и вспомнил бы что-то, ну, страшно важное… но тут громко блямкнула эсэмэска. По звуку – от Саньки.
Орхидеи и прочие восточные сладости
Я выдернул смартфон из кармана.
Эсэмэска была нарублена капслоком:
«АЛЬ, ЧТО ВАЩЕ ПРОИСХОДИТ?!!!»
Во мне сжалось все:
«А что происходит?»
«ОН ЧТО, НАШ БОТАНИЧЕСКИЙ САД ОГРАБИЛ?!!!»
«Кто?» – прикинулся я незнающим, чтобы сообразить, как отвечать дальше.
Санька явно выдохнула и дальше стала писать нормально:
«Этот Абдул или как его… В палате не продохнуть – я в тропиках тут. Стога орхидей».
«Сань, извини. Это я ему сказал, что ты орхидеи любишь. Я думал, он шутку поймет. Извини».
«У такого надо было Аленький цветочек просить. От него еще этими духами арабскими… – и тут Санька, признаюсь, круто выругалась. – Со всех этажей сестры прибежали… Так у него еще в кейсе эти пузырьки с духами! Все в золоте… Ужас тут, что делается. Давай сюда. Пошути тут так, чтобы его выпроводить…»
«Он тебе пиар делает, медперсонал коррумпирует».
«Мне от его пиара уже дышать нечем! Давай уже! Сюда! У меня депрессия!»
Отряд быстрого реагирования принял сигнал! Артурчик помчался за скромными кустовыми розочками, только и способными остановить вторжение диких орхидей. А мы с Черным дунули прямиком к горбольнице. На часах, помню, было 17.15. Значит, дядя Аббас ввалился со всеми орхидеями мира, когда Саньку еще навещали девчонки, ведь посещение разрешалось с 17.00. Меня стали терзать смутные предчувствия.
Больница действительно показалась нам дивным цветником. А уж аромат! И что характерно – меня, Санькиного брательника, младший и средний медперсонал принимал, как шейха какого-нибудь… ну а Славку – заодно… типа, как визиря при шейхе. Дядю Аббаса, что показалось странным, мы уже не застали, как и делегацию наших однокашниц. Дежурная медсестра сказала нам, что они вывалились все вместе буквально пару минут назад. И мы со Славкой сумрачно переглянулись… Показалось очень странным, что мы не пересеклись хотя бы у проходной.
У Саньки в ее жутковатом бинтошлеме светились глаза. На депрессию не было похоже. Скорее – на легкую