сквозь зубы и поднялся из кресла, поправил штаны, смахнул оставшиеся крошки и, тяжело переваливаясь, пошел к двери. Эвелин посчитала разговор завершенным и последовала за ним, собираясь уйти домой.
– Пойдешь со мной, – сказал ей мужчина. – Твоя помощь пригодится.
– С чего мне в это ввязываться? – презрительно бросила ему Эвелин. – Убийства не моя специализация…
– За этот месяц можешь не платить, – ответил комиссар и продолжил ковылять на выход.
– Годится, – довольно произнесла воительница и криво улыбнулась.
***
Дорога до места преступления предстояла через весь город, и Эвелин решила не тратить зря времени и сразу прояснить у комиссара интересующие вопросы.
– Убийства и раньше в нашем городе случались, – сказала воительница. – Справлялись как-то же сами. Зачем в этот раз понадобилась я?
– Примерно месяц назад нашли тело двадцатилетней девушки, – задумчиво почесывая свой живот, проговорил Хадвин. – Опрос знакомых и родных ничего не дал. Она ни с кем не конфликтовала. В отношениях не состояла. Ни причин. Ни подозреваемых.
– Думаешь, связано? – Эвелин бросила на него недоуменный взгляд, всё ещё не понимая, чем это убийство отличается от других.
– Не знаю. Не хотелось бы. Если в нашем городе завелся молодчик, который убивает юных дев, то это привлечет внимание властей из столицы. Не хватало нам здесь ещё главнокомандующего из Иллинуи или, не приведи Создатель, самого Магистра и его ищеек.
Эвелин криво усмехнулась. Вот теперь она поняла, какого рода беспокойство одолевает комиссара. Если пришлют кого-то из руководства, и тот начнет разбираться в делах Хадвина, то самому Хадвину придется несладко. Толстяку можно будет попрощаться с насиженным местом, дополнительными заработками в виде взяток и прочими прелестями сытой, упитанной жизни.
– Зря лыбишься, – грубо добавил он, догадавшись о её умозаключениях, – неужели думаешь, что новый комиссар, которого поставят вместо меня, позволит тебе заниматься незаконной деятельностью, как я, и вершить самосуд за деньги заказчика? Поэтому поднапрягись и помоги мне поймать этого таинственного любителя мертвых дев, пока столица не засунула в Кравин свой любопытный нос.
– Четыре месяца я тебе ничего платить не буду, – твердо сказала Эвелин.
От возмущения бугристая кожа Хадвина сначала покрылась красными пятнами, а потом стала равномерно пунцовой.
– Нахалка! Уговор был на месяц!
– Я тогда ещё не знала всей картины и возможных рисков, – невозмутимо парировала воительница.
– Немыслимо! Я посажу тебя в тюрьму!
– Тогда придется искать преступника самому.
– Ты! Ты… – комиссар не мог подобрать более точного оскорбления, поэтому открывал рот и закрывал, не в силах окончательно определиться. – Ты хуже торговки в ярмарочный день! – наконец-то выдал он.
– Так что? Договорились? Или я пошла домой?
– Два месяца!
– Три, и полная свобода действий при расследовании. Доступ к тому,