много раз крашенными дверями послышался шум и голоса. Вера вцепилась в его ладонь изо всех сил, чтобы не запаниковать. Страх схватил за горло, мешая дышать. Створка двери с легким скрипом открылась. Внутрь зашла пожилая женщина, ведущая за руку худенького светловолосого мальчика в заношенной выцветшей пижаме и тапочках. Светлая, почти прозрачная кожа, упрямо сжатые губы, голубые глаза – он неуловимо напоминал мать, отчего к горлу Веры подкатил предательский ком. Как изменился за эти два года! Но как похудел, боже! За воспитательницей кажется были еще люди, но для Веры мир вокруг стих, она напряженно следила только за ребенком. За тем, как он испуганно переводил взгляд с нее на Романа.
– Никитушка, – ласково заговорила с ребенком воспитательница, – посмотри: это твоя тетя Вера и дядя Рома. Они приехали тебя забрать.
Мальчик опустил светлую голову и разглядывал их исподлобья. Не узнает. Ну, еще бы! Она и по телефону-то с ним редко разговаривала. Когда звонила соседке, он или спал, или бегал во дворе. Роман повернул к паре голову, сделав движение глазами, мол, иди, знакомься заново.
– Никита, – позвала она его подрагивающим голосом, – это я, Вера. Помнишь меня? Я привезла твою игрушку.
Мальчик впился в медвежонка глазами, потом подбородок его мелко задрожал, и он, с едва слышным всхлипом, подбежал и неловко повис у нее на шее. Вера, присев на колени, едва успела его подхватить под попу. Ребенок повис на ней обезьянкой, мгновенно намочив слезами футболку. Плакал Ник тихо, словно опасаясь, что его за это накажут.
Окружающие замерли, позволяя двоим выплакать свое горе. Когда мальчик чуть успокоился, Рома поднял Веру на ноги, осторожно придерживая за плечи. Она, хлопая мокрыми ресницами, вопросительно посмотрела на него. Ребенок тоже повернул светлую голову и уставился на незнакомца.
– Привет, – улыбнулся он ребенку, – я – Рома. Вере будет тяжело тебя нести. Пойдешь ко мне на руки? Я донесу до машины.
Малыш подумал, шмыгнул носом и протянул руки незнакомцу. Обнял широкую мужскую шею и уткнулся в ворот расстегнутой рубашки. Роман поудобнее перехватил его одной рукой, второй обнял пару за плечи. – Все, мы едем домой.
– Роман Георгиевич, вот тут медкарта и результаты… – их начал обступать персонал.
– Моей жене отдайте, пожалуйста. Документы на усыновление у вас будут в течение часа. Как вам и обещали, – он, как ледокол рассек толпу и направился к дверям. Широкими шагами шел по полутемному коридору, не обращая внимания на бубнящую за ним свиту.
– А почему мальчик в пижаме? – спросила Вера, оглянувшись на воспитателей, высыпавших на крыльцо.
– Мы не смогли его переодеть, – извиняясь, пояснила одна из нянечек, – он пугался и начинал кричать, когда мы пытались снять одежду. Не стали травмировать ребенка еще больше. А так он тихий, послушный.
– Я знаю, – произнесла она, догадываясь, как мать этого добивалась.
– Только не говорит, – грустно добавила женщина, – у новеньких часто так. Они замыкаются, уходят в себя.
– Но