но все тщетно…
Та была замужем за актером местного драмтеатра и повидала всякое, поэтому даже бровью не повела:
– Спасибо за ликбез, дорогая…
Еще ему вспоминался один поздний звонок Милы:
– Арсений, ты только держи себя в руках! Соберись! Я видела на перекрестке белую машину, попавшую в жуткую аварию! Это точно машина твоей матери: марка и номера – все совпадает…
Он снова и снова набирал номер матери, но трубку никто не брал. Ему рисовались картины одна страшнее другой, и подкрался страх, когда, наконец, в трубке раздался ее спокойный голос.
– Мама, как ты? Объясни мне, где ты находишься. Я уже выезжаю!
– Прекрасно. Я в Ярославле, в командировке. Извини, не предупредила… Приезжай, конечно. А как же твои лекции? Мне показалось, или ты действительно взволнован?
Потом снова позвонила Мила:
– Арсюша, у машины номера немножко другие, и марка машины – тоже…
– Цвет-то хоть белый? – устало спросил он.
Иннокентий, единственный, кого он мог бы назвать другом, тогда не удержался:
– Послушай, мы все ждем, когда же ты, наконец, вполне осознаешь ваше с ней несовпадение и скажешь: »Вы – интэрэсная чудачка, но дело , видите ли, в том…»
Арсений же был уверен – со временем она сама заметит, что он для нее скучен и по сравнению с ней бесцветен. Так и вышло. Мила позвонила однажды утром:
– Пожалуйста, молчи! Не говори ни слова, иначе я не найду в себе сил сказать тебе то, что тебя ранит, может быть, даже убьет! Я встретила другого. Если бы ты только знал, какой это человек! Я уверена, если бы ты знал, то порадовался бы за меня!
Из этой обрушившейся на него лавины слов Арсений узнал, что избранник Милы – йог, и они идеально совпадают с ним в области то ли сахасрары, то ли муладхары: он, если честно, ничего тогда не понял, но поверил ей на слово.
Друг, выслушав однажды его размышления «о мире и о себе», сказал:
– Просто живи. Если Планом предусмотрено твое участие в каком-нибудь подвиге – поверь, ты этого не избежишь. К тому же, что мы знаем о подвигах…
С Иннокентием они дружили еще со школы. В студенческие годы, когда все ровесники уже обзавелись подругами, тот как-то поделился с ним своими опасениями:
– Вот только вообрази: знакомимся мы с двумя совершенно очаровательными девушками и спешим представиться: »Иннокентий, Арсений..!» Ты ощущаешь, какой пылью библиотечных фолиантов и мрачностью старинных портьер веет от наших имен?
– А как тебе такой вариант: » Кеша и Арсюша»?
– Еще хуже: как будто речь идет о паре волнистых попугайчиков, или «…и снова двое на манеже!»
Арсений улыбнулся, вспомнив то время. Нужно позвонить Иннокентию Александровичу – осведомиться, как подвигается дело их общей знакомой. Его размышления прервал звонок в дверь. На пороге стояла девочка с розовым рюкзачком в руках, белый кролик-брелок уныло болтался на нем, словно она прибыла сюда прямо с удачной охоты:
– Здравствуйте.